Это (не) измена - Галина Милоградская

— Что не так? — хлопает ресницами. — Ты и так с сыном мало времени проводишь, так вперёд, навёрстывай. Скоро будешь видеть только по расписанию.

Опять эта хуйня о разводе. Сказал же — не отпущу! Встряхиваю, но она не морщится, только улыбается шире.

— Ты мне изменила? Изменила, да? Говори!

От самоуверенного взгляда бросает в ледяной пот. Она молчит слишком долго, а потом насмешливо говорит:

— Не скажу.

— Блядь! Ядвига!

— Не блядь, а честная давалка, — поправляет и аккуратно убирает мои пальцы с плеч. — Кстати, я твою беременяшку с пузожителем вчера видела. У тебя реальные проблемы с вкусом, Платон. Как низко пало наше дворянство.

Что? Эта сучка приходила к Ядвиге? Значит, из-за неё она не вернулась домой? Злилась, была расстроена? В это верится охотнее, чем в возможную измену.

— Я разберусь, сказал же.

— Да мне как-то пофиг, знаешь. Хоть женись, хоть бросай — твоё дело.

Иду за ней в гардеробную, жадно смотрю, как раздевается. Пиджак, рубашка, брюки, носки… Наклоняется, и я вижу несколько слабо заметных круглых синяков на бёдрах. Не синяки даже, так, красные пятна. Перед глазами падает пелена. Дыхание перехватывает. Хватаю за локоть, разворачиваю, едва сдерживаюсь, чтобы не зарычать.

— С кем ты была⁈

— Какая разница? — выдернув руку, Ядвига почти шипит, приближаясь, буквально наступая, заставляя пятиться. — С кем я была, как — какая тебе, блядь, разница⁈

Вот он — долгожданный взрыв, только тема меня совсем не радует. Палец упирается в мою грудь с такой силой, что кажется, проткнёт кожу.

— Ты — мудак, растоптавший наш брак, нашу семью. Ты думал только о себе и своём члене, а теперь пытаешься что-то мне предъявить? Спрашивал, изменила ли я тебе? Да! Да, изменила, и, знаешь, мне понравилось! И я пересплю с ним снова, и буду спать столько раз, сколько захочу, и ничего ты мне не предъявишь, понял? Только попробуй вякнуть хоть слово, ты сына вообще никогда не увидишь! Никакой адвокат не поможет и ничего не докажет! Предъявляй своей беременной любовнице, а в мою сторону даже смотреть не смей, понял? А теперь свали из спальни, я устала и хочу спать!

Язык онемел. Я весь онемел, от потрясения забываю дышать. Смотрю, как она сбрасывает лифчик, надевает ночную рубашку и проходит, раздувая крылья носа. Она же со злости это сказала?.. Ложится в кровать, под одеяло, отворачивается и выдыхает. Слов до сих пор нет. Прибитый правдой, выплеснутой в лицо, медленно выхожу, тихо прикрываю дверь, прислоняюсь к ней. Не верю. Не верю, что всё-таки её потерял. Что своими руками толкнул к другому мужчине. И что теперь делать? Как её вернуть?

Глава 15

Ядвига

Ощущение свободного падения не покидает. Я куда-то лечу и не могу зацепиться, встать на ноги. Всё слишком усложнилось, и в этом некого винить, кроме себя. Лицо Егора постоянно стоит перед глазами, его запах щекочет ноздри. Месть слишком горчит. Егор нравится мне, но на этом всё. Что касается Платона… Да, стоило хоть раз ему изменить, чтобы увидеть эти ошарашенные глаза. Наверное, оно того стоило, тогда почему мне не становится легче? Было слишком нечестно использовать Егора в своих целях. Он ведь этого не заслужил. Чем я тогда лучше Платона? Ворочаюсь на кровати, сон не идёт. Когда ехала домой, думала, упаду без задних ног, а сейчас не могу даже глаза закрыть. Картинки в голове сменяют друг друга, зарываюсь в подушку, но от них не избавиться.

Эта ночь была… Новой. Не получается разложить по полочкам собственные чувства, там слишком много всего намешано, бешеный коктейль, который до сих пор бьёт в голову крепким градусом. Мне понравилось, даже слишком. Это же неправильно, да? Разве не должна была испытывать стыд? Ни разу не стыдно. И не врала, когда говорила, что повторила бы. Но я не вижу будущего, впереди сплошной туман. Встречаться с Егором? Не лучшая идея, но что-то подсказывает — он именно об этом и думает. Когда прощались в дверях, обнимал слишком крепко, будто не хотел отпускать. Мне же хотелось как можно скорее попасть домой.

— Увидимся на работе, — сказал, когда открыла дверь. Я только кивнула, даже не нашлась, что ответить.

Что он чувствовал, отпуская меня к мужу? Ведь я ни слова не сказала о том, что хочу развестись, и Егор принял мои правила. Только какой мужчина станет терпеть, что его женщина живёт с другим? Раньше надо было думать об его чувствах, теперь уже поздно спохватываться.

Яшка уже проснулся, слышу его звонкий голос за дверью, и второй — низкий — Платона. Обычное субботнее утро, сколько таких у нас было? Сейчас встану, выйду на кухню, найду своих мужчин готовящими завтрак-сюрприз. Жмурюсь до белых точек, отчаяние сжимает в тисках. У моей жизни теперь другой сценарий, но как же хочется туда, в прошлое! Ощущение, что меня выбросили из семьи, захлопнули дверь и выбросили ключ. Мы больше не можем называться этим словом, не после того, что натворили. Оба хороши, но Яшка чем заслужил? Он ведь не виноват в наших изменах, в том, что брак уже не спасти. Своими руками мне придётся разрушить его спокойную, счастливую жизнь. За одно это хочется прибить Платона: ладно, не думал обо мне, но даже не подумал, как всё отзовётся на сыне! Моральный урод!

Лежать дальше не могу, сна всё равно нет. Выбираюсь из кровати, чувствуя себя абсолютно разбитой, как катком переехали. Если бы не Яшка, прямо сейчас уехала бы обратно к Егору. Рядом с ним легче дышится, нет напряжения, не надо следить за языком и бояться сорваться на крик. Всё же заставляю себя одеться и выйти на кухню, где Платон на самом деле стоит за плитой — жарит яичницу. Яшка сидит за столом, болтает ногами и ест яблоко.

— Мама проснулась! — вопит, широко улыбаясь.

— Выспалась, — с натянутой улыбкой говорит Платон, оглядываясь через плечо.

— Да, спасибо, что не разбудил, — отвечаю с такой же приторной улыбкой. Тяну носом воздух. — М-м, яичница!

— Прости, на тебя не рассчитывал, тут только для меня и Яшки. — Платон показывает сковородку, на которой жарится пять яиц. Пожав плечами, беру яблоко и вгрызаюсь в него. Прожевываю и только