Эльфофобия - Таша Алферьева

— Кто будет делать обход в выходной? Половина адептов отсутствует. Не переживай. Главное, чтобы никто не догадался, что я — это я.

Седлали практически наощупь. Росинка относилась к нашей возне флегматично, лишь недовольно фыркнула, когда затягивали подпругу, и привычно попыталась «надуться». Дальше оставалось только ждать, желательно в тишине, чтобы не пропустить возвращения тюремщиков. Время тянулось мучительно медленно. Я крепко завязала вокруг лица капюшон, чтобы тот ненароком не соскользнул с головы: теперь пускай попробуют доказать, что в конюшне с Гором была именно я.

— Почему Онорина так тебя ненавидит? — первым не выдержал гнетущего молчания друг. — Знаю, что завидует, но разве за столько лет ей не надоело к тебе цепляться? С появлением эльфов она совсем озверела.

Да, зависть сильное чувство, способное толкнуть на странные и даже страшные поступки, тем более, когда тебя с кем-то сравнивают. Отчим и мачеха редко привозили меня в столичный особняк, и всё-таки несколько раз за годы учёбы я там бывала. Помню Адела сильно гордилась, что в их дом вхож герцог Лерок, однажды я с ним тоже встретилась. Это сейчас Онорина красавица — глаз не оторвать, а тогда она была полным, прыщавым подростком и больше походила на мать, чем на обаятельного блондина-отца. Франц Лерок заинтересовался чужой одарённой девочкой, расспрашивал об учёбе в школе, о преподавателях. Адела красочно живописала мои успехи, которых было не так уж и много, но герцог меня похвалил, поставил в пример дочери и вознамерился отправить Онорину в Истимор. Пожалуй, именно с того дня началась история её лютой ненависти. Герцогиня назначила меня источником всех своих бед. Она не желала покидать столицу и получать образование в провинции, однако её отец был непреклонен, имея на это свои тайные причины, о которых я случайно узнала позднее и не стала распространяться сейчас, когда рассказывала Гору о нашей с Онориной первой встрече.

— Кажется идут! — встрепенулся друг и бросился к дверям.

Я вскочила в седло.

— Тебе не послышалось? — но тут же сама уловила звуки шагов и голосов. Застоявшаяся Росинка приплясывала на месте, настороженно прядая ушами.

Раздался лязг отодвигаемого засова и Гордэн с силой толкнул дверные створки. Снаружи испуганно вскрикнули.

— Посторонись! — крикнул парень, отпихивая с дороги Онорину.

Я прищёлкнула языком, и резвая кобыла послушно взяла с места в карьер.

— Держите! — завизжала герцогиня.

Кто-то действительно бросится наперерез, но тут же испуганно отшатнулся прочь, чудом не попав под копыта. Вихрем пролетев мимо «шутников», я направила Росинку к одному из многочисленных проломов в окружающей Истимор ограды. Необходимо было позаботиться о правдивой причине отсутствия, если с меня всё-таки потребуют объяснение, и я решила поискать её в Зирге.

От пережитого волнения сердце до сих пор бешено колотилось. Это помогало не мёрзнуть, хотя к ночи студёный ветер задул сильнее, нагнав облака и спрятав за ними луну и звёзды. Стало совсем темно. Но впереди уже виднелись городские огни: у каждого питейного заведения, освещая вывески, призывно горели фонари и факелы. Из открытых дверей слышались звуки музыки, пение, хохот, громкие разговоры, дробный стук каблуков, танцующих задорную джигу.

Стражники у ворот с удивлением покосились на одинокую всадницу, но пропустили без лишних вопросов. Зато обнаружившая меня на заднем дворе «Подковы» Марта устроила самый настоящий допрос с пристрастием: зачем? Почему? Что случилось?

— Мне нужна ваша помощь.

Вскоре выяснилось, что и от моей помощи никто бы не отказался. Полный зал для «Подковы» не редкость, однако сегодня между завсегдатаями затесались эльфы, из-за которых обычно проворные подавальщицы вмиг утратили свою расторопность. Каждая норовила обслужить стол остроухих или хотя бы обласкать дивных гостей своим присутствием и взглядом. Дошло до того, что Барту приходилось самому выбегать в зал и принимать заказы, оставив стойку под присмотром одного из вышибал. Марта помочь не могла, поскольку нужна была на кухне, где дым стоял коромыслом.

— А этот Мэтт, сама знаешь, так и норовит на халяву выпить, — вдохнула под конец своего щедро приправленного юмором рассказа женщина.

— Конечно помогу, — улыбнулась я, накидывая на голову белую косынку, без которых хозяева «Подковы» подавальщиц в зал не выпускали, и завязывая свободные концы в двойной узел на затылке.

— Подожди, — придержала меня за руку Марта. — Там сегодня много адептов из Истимора. Что-то отмечают. Ты в зал не выходи. Сиди за стойкой. А то узнают, начнут судачить. Гоже ли образованной благородной девице в таком месте подрабатывать?

— Здесь — гоже.

О своём графском титуле я предпочитала умалчивать, тем не менее Барт и Марта догадывались, кем является их новая знакомая по происхождению. Выдавали внешность, повадки, речь. Впрочем, первоначальная насторожённость быстро исчезла, уступив место искренней симпатии. Теперь они нежно опекали меня как Элиану, а не рассматривали лишь как Джану — взаимовыгодный источник дохода.

Коротким коридором я выбралась из кухни прямо за стойку, быстрым взглядом окинула зал: народу битком, все столы заняты, а табуретов и стульев явно не хватает. Некоторые посетители умудряются есть и пить стоя, только успевай обслуживать. Барт несказанно обрадовался моему внезапному появлению, попросил собрать со стойки пустые кружки и присмотреть за Мэттом, наполняющим пивом новые. Здоровяк-вышибала по-свойски мне подмигнул, однако прихлёбывать из кружки, отставленной чуть в сторону от остальных, перестал. Так-то лучше.

Я выполнила просьбу Барта, прибралась за стойкой, перекинулась парой слов со знакомыми посетителями, а глазами между делом искала своих соучеников, мелькавших в толпе то там, то здесь. Эльфы сидели за отдельным столом, не перемешиваясь с людьми. Их противники отмечали победу в противоположном углу. Капитан был мрачен, как грозовая туча, и опасно сверкал взглядом-молнией в сторону дивных.

— Эли! — окликнул знакомый голос.

Это был Джед, поклонник Джаны, благодаря которому я заработала крупную сумму денег и, можно сказать, положила начало своему капиталу, сделав вклад в надёжный гномий банк, о коем узнала, подрабатывая переводчиком.

— Давненько тебя не было видно. Пропала вместе с Джаной, — широко улыбаясь, мужчина тараном разрезал толпу и облокотился на стойку.

— Учёба, — притворно вздохнула ему в ответ.

Джед питал ко мне симпатии не меньше, чем к таинственной танцовщице, не подозревая, что мы с южанкой едно целое. Дар позволял как с лёгкостью понимать чужеземцев, так и подражать их произношению, тону, даже тембру голоса. Моя Джана говорила с ярко выраженным гортанным акцентом и лёгкой чарующей хрипотцой.

От