Интермеццо Лина - Рита Трофимова

надлежало дарить букеты артистке. Девочка торопливо вложила руку в его ладонь и поспешила вслед за мальчиком на сцену. Он уверенно направлялся вперёд, увлекая её за собой, несмелую и дрожащую. Видимо, не в первый раз проделывал этот путь. Овации не стихали. Увидев ступеньки, Лина лишь мельком взглянула на них, её восторженный взгляд устремился на тётю Марину.

Филипп, как истинный джентльмен, пропустил даму вперёд. И она почти взошла на сцену, но, запнувшись о ногу мальчишки, растянулась на ступеньках и с силой хлестнула букетом о пол.

«Неуклюжая», — услышала она над ухом голос Филиппа. Невинно улыбаясь, он помог ей встать на ноги.

— Ах, Линочка. — Тётя Марина, ничего не заметив в порыве эмоций, подхватила детей за руки и повела в центр сцены.

Это было незабываемое впечатление — внимать рукоплещущей толпе и воспарять над всеми, словно фея, — впечатление, разбавленное лишь маленькой перчинкой недоразумения, такой, казалось бы, незначительной, но очень обидной. Лина ещё долго размышляла: «Зачем, почему Филипп сделал это⁈»

Глава 13

Спустя два года

Дни ползли медленно, за ними и недели, месяцы сменяли друг друга, а Лина всё жила воспоминанием о тех счастливых временах, проведённых на даче с Полянскими. Два года вынужденной разлуки казались девочке чуть ли не вечностью! Ах, если бы она могла предположить, что расставание будет таким долгим. Она мечтала, мысленно рисуя невероятные сюжеты встреч с тётей Мариной и Филиппом. Вот только время шло, а желания так и не сбывались.

Весь прошлый сезон тётя Марина гастролировала по России. Зимой и весной, каждую неделю Марте и Лине приходили весточки — почтовые открытки с изображением городов: Санкт-Петербурга, Рязани, Вологды, Костромы, Перми, — тех музыкальных центров где, по словам артистки, находились шикарные филармонии и отличнейшие оркестры. Было в этом что-то неуловимо нежное и родное — получать послания, подписанные размашистым и в то же время аккуратным почерком — «С любовью! Я».

Следующим летом семьи снова разминулись. В июле, когда Полянские приезжали на дачу, Лина с Мартой гостили у родственников в Германии, а в августе соседская дача пустовала. Девочка с замиранием сердца слушала рассказы сплетницы тёти Вари о том, как мальчишки, рискуя жизнью, ныряли с шаткого мостика в реку и лазили по соседским чердакам. Заводилой, конечно же, был «негодник» Филипп.

Повзрослевшая Лина украдкой вздыхала. Каким он теперь стал? Будет ли дружить с ней? Встретятся ли они летом?

А послания от тёти Марины приходили всё реже и реже. Артистическая жизнь пианистки, насыщенная разъездами и выступлениями, общением с бомондом, творческими людьми и прессой, не оставляла времени для свиданий со старыми друзьями. Но однажды незапланированная встреча с Альтман всё же состоялась. Случилось это в июне позапрошлого года, когда подруги случайно столкнулись в торговом центре, в кафе. Искренне обрадовавшись друг другу, они целый час проговорили, сидя за дальним столиком, а Лина, не сводя восхищённого взгляда с тёти Марины, ловила каждое её слово.

Тогда, во время гастрольного тура, семья Полянских воссоединилась. Эта новость тронула Марту до глубины души. Счастье делало тётю Марину особенно красивой — глаза лучились теплом и спокойствием, болезненная бледность прошла, и с лица не сходила улыбка.

— Какой же глупой я была… не понимала очевидного, столько времени упустила, — признавалась тётя Марина. — Ведь всё познаётся в сравнении: любовь должна созидать, не разрушать. Я каждый день благодарю небеса за то, что Эдик мой муж.

— Я рада, Мариночка, что у вас с Эдуардом всё наладилось. Семья — это основа, а всё остальное — блажь.

— Да, но, кажется, судьба снова послала мне испытание. Во время гастролей директор *** театра взялся ухаживать за мной. Признаюсь, я этого не хотела, сводила всё к шутке, но он осыпал меня комплиментами и подарками, даже устроил концерт немецких виолончелистов в мою честь. Ах, эта небесная музыка Вивальди, — прошептала женщина, мечтательно прикрывая глаза.

— Но вы⁈ — насторожилась Марта.

— Но я ему отказала! — воскликнула тётя Марина, вмиг оживившись. — Я так тосковала по мужу и сыну. Я наконец набралась смелости и позвонила им, призналась Эдику в чувствах и умоляла о прощении. Он выслушал молча и бросил трубку, потом вообще отключил телефон… и мне показалось, что это конец… Со мной чуть шок не случился! Но на следующий день произошло невозможное — Эдуард бросил всё и прилетел! Явился на концерт с шикарным букетом роз. Алые розы, как всегда алые, они мне были милее всего. Ах, если б вы видели его, Марта. Каким же он был красивым в ту минуту!

— Надеюсь, обошлось без скандалов?

— К счастью!.. Вот только в Питере мне больше не выступать. Отвергнутые ухажёры бывают такими мстительными…

— Надеюсь, он скоро забудет про вас!

— Милая Марта, ведь мне всё равно. Я готова пожертвовать всем ради семьи, даже карьерой! Я замужем и влюблена в собственного мужа! О боже, это просто безумие!..

Та встреча стала потрясением для впечатлительной Лины, и она ещё долго вспоминала сияющую женщину. Иногда светлый образ тёти Марины виделся девочке во снах, а на следующий день пресса освещала культурные события столицы с участием пианистки Марины Лавровой — период творческого застоя был для неё позади.

* * *

После череды новогодних застолий Марта заметно сдала. Сражённая внезапными приступами колик, она хваталась за правый бок, охала, бледнела и сгибалась пополам, однако при виде обеспокоенной дочки бодрилась.

Ближе к лету женщина совсем ослабла и исхудала. Всё реже слышался её командный голос, и даже проказник Сибас, чувствуя неладное, тихо дремал у её ног. Лина не на шутку волновалась. И без того послушная, она старалась не тревожить мать по пустякам, музицировала — пока Марта ходила по докторам — и самостоятельно добиралась в музыкальную школу, куда была зачислена два года назад по просьбе тёти Марины. Благо «музыкалка» находилась недалеко от дома, всего в двадцати минутах ходьбы. Лина успешно оканчивала третий класс по специальности фортепиано.

Однажды, вернувшись из школы раньше обычного, девочка услышала телефонный разговор матери со старшей сестрой. Усталым, странно плаксивым голосом Марта просила Элу вернуться домой. Из трубки доносились громкие возгласы — сестрица, видимо, противилась, на что взволнованная Марта твердила, что ей срочно нужно ложиться в клинику на операцию:

«Пойми же, наконец, ведь я не вечная и ребёнок твой…» — шептала она. Однако, увидев Лину, мать осеклась и тут же сменила тему.

«У Элы есть ребёнок?