Император ярости - Джаггер Коул

В конце концов, когда мне было пятнадцать, это то, что выгнало меня из дома. «Визиты» моего брата участились, и он продвигался все дальше и дальше. Кроме того, я могла видеть темную дорогу, по которой мой отец вел свою империю вниз. Больше не удовлетворенный мелким мафиозным дерьмом, таким как рэкет защиты, он окунул палец в торговлю оружием, контрабанду наркотиков и привлечение проституции под эгидой семейного бизнеса.

Тогда я убежала и никогда не оглядывалась, исчезая прежде, чем они смогли превратить меня в одну из них, или сломать меня в этом процессе.

Думала, что сбежала. Затем мой отец доказал, насколько я ошибалась.

Через два года после моего ухода он убил своего брата, прежде чем покончить с собой, написав в записке, оставленной им, чтобы «спасти их обоих» от ужасов, которые болезнь Хантингтона в конечном итоге обрушила бы на них.

Так что, хотя монстры мертвы, они — постоянное напоминание о судьбе, которая ждет меня, судьбе, от которой я никогда не сбегу.

Телефон снова кричит на меня. Я стону, когда снимаю его с кровати рядом со мной, нахмурившись на неизвестный номер на экране.

Странно. Я взломала свой собственный телефон много лет назад и поставила на него постоянную блокировку, запрещая любой номер, кроме тех, что в моих контактах, пробиться.

Так кто, черт возьми, это?

Я отключаю звонок и позволяю гудку уйти на голосовую почту, прежде чем снова закрыть глаза и повернуться, чтобы прижаться обратно к кровати.

Текстовое уведомление звякает во временной тишине, разбивая ее. Ворча, я хватаю телефон и мгновенно замираю от текста на моем экране.

Неизвестный: Возможно, это моя вина, что я раньше не изложил конкретику этой договоренности.

Мой позвоночник выпрямляется, поскольку любые последние остатки сна исчезают из меня.

Это Мал. Это должно быть он.

Неизвестный: Не вини себя. Мне следовало быть яснее. Сейчас я исправлю это.

Неизвестный: Когда я, блять, звоню, ты отвечаешь. Когда я говорю тебе что-то сделать, ты, блять, ДЕЛАЕШЬ ЭТО, немедленно. Сделай одолжение нам обоим. Не строй из себя дурочку. Я знаю тебя, Фрея. Я знаю каждый твой темный секрет.

Неизвестный: И я знаю, что Кир НЕ знает, что его любимая приемная готическая принцесса происходит из семьи, которая убила его сестру.

Моя кровь превращается в лед, пока я смотрю на экран, мое горло медленно сжимается.

Неизвестный: Я, блять, ВЛАДЕЮ ТОБОЙ.

Дрожу, когда поднимаю телефон и печатаю быстрый ответ.

Я: Я понимаю. Я спала, когда ты звонил.

Телефон молчит целую минуту. В конце концов, я перестаю смотреть на него и бросаю его на одеяла, перекатываясь на спину в кровати и глядя на потолок.

Тогда он звонит.

— То, как поздно ты спишь, на самом деле меня не касается.

Я дрожу, когда темный, слегка акцентированный голос Мала грохочет, как бархат, гравий и дым, по телефону.

— Я не…

Кусаю губу.

Я не спала «во сне», просто спала, в соответствии с моим обычным расписанием. Но как только собираюсь это сказать, мне приходит в голову, что рассказывать этому монстру о каких-либо моих привычках, вероятно, не лучшая идея.

Потому что он использует их против меня. И я уже нахожусь в серьезном невыгодном положении в любой битве.

— Прости, что пропустила твой звонок, — тихо бормочу я.

— Я собираюсь отправить тебе адрес. Будь там через полчаса, — рычит Мал, его голос темный и плавный с безошибочно командным оттенком. Даже по телефону я слышу требование под поверхностью, подразумевая, что это не просьба.

Закрываю глаза, раздражение поднимается из-под сна, все еще затуманивающего мой мозг.

— Нет.

Наступает короткая пауза, и когда он говорит снова, его голос тише. Более опасный.

— Простите, что?

— Я сказала нет. Не могу.

Я приподнимаюсь в кровати.

— Я не могу прийти к тебе сейчас.

Типа, буквально. На самом деле. Физически.

— Ты можешь и ты придешь, — рычит Мал, острота в его голосе прорезает любой остаточный туман в моем уме.

— Нет, — повторяю я на этот раз более твердо. Да, я могла бы просто рассказать ему о своем состоянии и о том, насколько опасно для меня быть на улице в течение дня. Но не хочу давать ему эту власть надо мной, не хочу, чтобы у него был еще один способ контролировать меня. Вместо этого я просто повторяю это снова: “Нет”.

На другом конце линии стоит напряженная тишина, но затем его голос возвращается, низкий и ледяной.

— Ты проверяешь мое терпение.

Я сжимаю телефон в руке, чувствуя, как мой пульс ускоряется. Затем, с резким выдохом, нажимаю кнопку завершения вызова, прежде чем он сможет сказать что-либо еще.

Тишина в комнате оглушительна, эхо моего неповиновения висит в воздухе. Мое сердце все еще бешено колотится в груди, адреналин течет по мне странным, пьянящим потоком. Каждый инстинкт выживания кричит, что сброс звонка Мала не закончится добром.

Мне все равно.

Прямо сейчас все, что я хочу сделать, это залезть обратно в постель и уснуть.

И после выключения телефона, это именно то, что я делаю.

* * *

Солнце, наконец, скрылось за горизонтом к тому времени, когда я снова выбираюсь из постели.

Тени длинные и утешительные, окутывают меня в своих темных объятиях, когда я двигаюсь по пентхаусу.

Анника и я, возможно, скоро освободимся от этого места. Все больше и больше похоже, что попытка убийства может быть просто обычной мафиозной борьбой. У Кира тонна врагов. Так же, как и у Соты и Кензо.

Мне кажется странным отмахиваться от того, что в меня стреляли. Возможно, это происходит, когда тебя так долго вовлекают в мир Братвы.

Я нежно улыбаюсь, когда слышу низкий, грохочущий тон, на котором мужчина говорит по-русски в другой комнате.

Помяни черта…

Я нахожу Кира сидящим в библиотеке двухэтажного пентхауса. Он сидит в кресле за большим столом, повернувшись ко мне спиной, а ноги поставлены на сервант у окна, откуда он смотрит на сверкающие огни Манхэттена.

Кир всегда был… ну, не совсем отцом мне, но чем-то близким — больше похожим на крутого дядю, защитника, который понимает меня лучше, чем большинство. Я отчетливо помню первую встречу с ним, когда Дамиан, наконец, представил Аннику и меня его дяде.

Некоторые люди требуют власти. Другие постоянно пытаются ухватиться за нее. Кир просто есть власть. Она исходит из его пор, и он может утихомирить толпу, просто войдя в комнату, и может