Три дня на перекрёстке - Андрей Белкин

– Вы обещали заехать! Иван, вся надежда на вас. Карина такая бессовестная, она меня почти всегда обманывает, – Амалия взялась за замок двери.

– Обещаю, что затащу Карину к вам! Как только со всем разберёмся.

Амалия расцеловалась с племянницей, позволила Ивану прикоснуться губами к своей руке, и распахнула настежь дверь. Любовники уже почти переступили порог, как Иван, словно вспомнив что-то, наклонился к уху ведьмы и, соблюдая пионерское расстояние, громко «прошептал»:

– Теперь я вижу, в кого моя Карина!

– Он неисправимый льстец, – Карина больно ущипнула любовника за ребро.

– Вы же сами сказали… подумали, что мы как сёстры, – зачем-то закокетничала Амалия.

– Значит, у тебя точно были эти пакостные мысли! – Карина ещё раз ткнула любовника в ребро, распустив там яркий лиловый синяк.

– Она меня бьёт! – Иван обхватил трепыхающуюся Карину, не позволяя ей больше щипать себя.

– Вы две половинки! – уже серьёзно напомнила ведьма и, выпроводив неугомонную парочку, с грохотом закрыла дверь.

Дубовые створки глухо ухнули, будто перекликаясь с лифтом, и оставили любовников наедине. Карина больше не рвалась в драку, Иван отпустил её, и в знак примирения попытался поцеловать. Карина отстранилась и молча, нажала на кнопку вызова лифта. Оказавшись на улице, парочка села в машину, и в гробовой тишине куда-то поехала. Карина непроницаемая как скала, внутри вся кипела. Она любила Ивана и отдавала себе отчёт, что без него просто погибнет. Она обожала Амалию, и всегда звонила ей, а не Анне, когда ей был нужен совет. Но этот туманный флирт, который, она знала, абсолютно ничего не значил, разозлил её. Восьмёрка натужно ревела трансмиссией – это Карина забыла! переключить на вторую, а Иван, чувствуя, что в чём-то виноват, корил себя, и уже хотел начать оправдываться, сам не зная за что.

– Ты так хотел понравиться тёте, что слегка перестарался! – разбила тишину Карина.

– У меня и мысли не было…! – Иван накрыл ладонью кисть Карины, затянутую в автомобильную перчатку.

Карина, будто опомнившись, и не сбрасывая любовника со своей руки, резко переключила две передачи.

– Я такая истеричка! Это в маму, – Карина оставила рычаг и, не отпуская взглядом дороги, поцеловала у Ивана руку, – ты сердишься на меня?

– Нет, мы же две половинки!

– Я на тебя тоже не сержусь, но прошу, больше никогда, ни с одной женщиной, даже если без её помощи мы умрём, не веди себя так! – Карина положила руку Ивана к себе на бедро и, переключив передачу, вновь завладела ей, – обещай, никогда… Я тебя безумно ревную ко всем женщинам в мире. Я знаю, что ни ты, ни Амалия… Никогда бы… Но и к ней, я тебя тоже ревную.

Иван слегка сжал ладонь своей девушки, обещая этим, выполнить её просьбу. Он хотел ещё что-то сказать, но передумал. Карина, как будто успокоилась, и больше не дёргала коробку и не рвала педали. На красном светофоре, она на мгновенье оторвалась от дороги, когда останавливала машину и, вызвав ажиотаж в окнах троллейбуса, наклонилась к Ивану, и откровенно поцеловала. Завистливый клаксон зло загудел, снося поцелуй, троллейбус огорчённо прервал просмотр, и восьмёрка, неожиданно поддавшись гонору хозяйки, вырвалась из потока. Это Карина пришла в себя! До следующего красного она опять молчала, держа пальцы любовника в «замке́», а когда пробила первый оранжевый, елейным голосом, как будто ничего и не произошло, выдала:

– Это Амалия заманила нас в пельменную! Хитрая! Хотела с тобой первой познакомиться. Ты догадываешься, зачем нам твоё общежитие? – Карина по-прежнему не отпускала руки́ Ивана.

– Нет. Думал, ты мне и так расскажешь. Зачем мне гадать?

– Помнишь, мы обсуждали «Назад в будущее» и возможные последствия твоего нахождения здесь?

Иван кивнул.

– Я хочу покараулить у твоей общаги. Если тебя юного там нет, и никогда не было, значит нам нечего опасаться. А если есть – я увижу тебя юного и прекрасного, и ещё больше втрескаюсь в тебя.

– Нет, ты захочешь сменить меня старого – на меня молодого!

– Ты, всё-таки, неисправимый зануда и дурачок! Не всем девушкам нравятся юные озабоченные неврастеники! – Карина, ловко крутя трёх-спицевый маленький гоночный руль, «сделала» очередной нерасторопный рой на светофоре и, прошмыгнув на оранжевый, полетела дальше.

– Я увижу своих друзей. Но, надеюсь, меня там не будет.

– Ты забыл, что Амалия сказала? Ты оказался здесь не случайно, это называется судьбой. Кстати, ты об этом раньше тоже говорил. Это, во-первых. Во-вторых – ты встретил меня, Амалию, показал мне телефон из будущего. Всего этого уже достаточно, чтобы всё полетело к чертям! А теперь, в третьих. Я почти уверена, что тебя 19 летнего здесь нет. И значит, твоего прошлого, сейчас! просто не существует. Следовательно – его невозможно изменить! Его же – нет! – Карина весело улыбнулась, – все ведьмы оптимистки!

– Золотую медаль, всё-таки, просто так не дают. Даже ведьмам! Твой ум меня потрясает и пугает! – Иван приподнял рукав джинсовки Карины, и прикоснулся губами к запястью своей необыкновенной девушки.

– Перестань возбуждать меня своей изысканной лестью! – Карина вернула руку любовника себе и тоже поцеловала в запястье, – нам негде уединиться! Поэтому, немедленно, прекрати!

Любовники, в прекрасном расположении духа, мчались по Профсоюзной. Они верили, что их догадки и предсказания Амалии сбудутся, и с ведьминым оптимизмом смотрели в будущее. Когда впереди замаячили серые стены 16 этажного общежития, которые были для Ивана домом целых пять лет, его сердце защемило. Карина подбодрила разволновавшегося любовника успокаивающей улыбкой и, проскочив очередной оранжевый, вылетела к метро Беляево. Иван без остановки крутил головой, восторженно осматривая свою юность. Корявые остановки, столбы телефонных будок, широкий тротуар от общежития к метро – наполняли его душу беспечным восторгом. Карина косила глазами на своего парня и подхватывала его чувства, как будто тоже встречалась с нежным и радостным прошлым. Их общее нетерпение от ностальгии взболталось, и вогнало вишнёвый болид в дрифт левого разворота, разбередив прохожих, и смутив очередных вялых и стеснительных гаишников. Восьмёрка, взбрыкнув, резко ускорилась и, стеля́ резиновый дым, нагло метнулась к последнему перед слежкой повороту. Карина, на загляденье для правил дорожного движения, неожиданно включила поворотник и скромно, как и подобает советской студентке, затесалась на дорожку к общежитию. Миновав, под указательное бубнение Ивана, круг из серых громадин и кафетерия, Карина уткнула восьмёрку точно в угол между 1 и 2 корпусами общежития. Позиция для наблюдения была занята.

– Начало второго, – Карина скрыла джинсовым рукавом золотые часы, – у вас могут быть занятия 29 августа?

– Не знаю? Это было так давно, что я таких туманных подробностей и не помню, – Иван с интересом рассматривал свой студенческий дом, выглядывая исподлобья автомобильной