Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

жалили сердце, рвали душу острыми когтями. Эмоции переполняли её, казалось, что воздух загустел в груди, и дышать становилось труднее. Больше не в силах сдерживать рыдания, Лина кинулась бежать, сама не зная куда, позабыв о рюкзаке и ветровке, наспех скинутой в гостевой, а в груди нестерпимо жгло от обиды и собственного бессилия. Только бы он не видел её такой: слабой и уязвлённой! Очнулась во дворе у беседки, как подкошенная рухнула на лавку и дала волю слезам. Кто бы мог подумать, что всё будет именно так!

Будто в насмешку над неоправданными надеждами и разбитыми мечтами откуда-то с соседних дач послышалась знакомая песня, старенький хит конца девяностых: «Люби меня, люби, жарким огнём, ночью и днём, сердце сжигая…»

Нежный голос юноши мягко лился в уши. Красивая мелодия навевала тоску, заставляя слёзы сочиться из глаз, однако горечь будто осела внутри, и боль не отпускала.

«Всё же любить и одновременно быть нужным сложно, — думала Лина, всхлипывая и утирая горячие слёзы. — Помнится, в детстве Филипп не раз повторял цитату из 'Маленького принца»: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Правда, он переделывал её на свой лад, и звучала она примерно так: «Не привязывайся, иначе будет больно!».

Тогда я с трудом понимала смысл этих слов, а он пытался мне объяснить, неумело, с мальчишеской горячностью, свято веря в свою правоту. И он до сих пор рассуждает как мальчишка, рубит с плеча, хоть и гораздо взрослее меня по совершённым ошибкам, по жизненному опыту. Возможно, он боится той самой ответственности, боится разбить мне сердце, навредить. Боится не сдержать обещание. Выходит, что он поступает мудро, хоть и методы у него довольно грубые. Только я всё равно никуда не уеду, Филипп, так и знай! Ты меня ни за что не сломаешь!'

Глава 6

Филипп

Как только Лина ушла, в комнате сразу опустело и свет померк. Фил с досады пнул попавшуюся под ноги бутылку и смачно выругался. Слабак. Надо бы радоваться, ведь он добился, чего хотел: спустил с небес на землю, оттолкнул, но вместо того в душе защемила тоска.

Линка… она была тут, стояла напротив и так на него смотрела! Немного напуганная, настороженная, но такая живая и радостная. Он подсознательно ждал её, но не был готов к встрече. Когда он увидел Лину, его бросило в жар, сердце будто удар пропустило, потом встрепенулось, пустилось вскачь, забилось где-то в глотке, в висках. Чувства всколыхнулись, причинили боль, вытянули на поверхность всё, что он старательно вгонял в топь. Её слова, брошенные в порыве эмоций, до сих пор звенели в сознании: «Ты ведёшь себя как девчонка, как размазня. Ты обещал бороться, а что на деле? Так быстро сдулся?»

Лина права: ему в каком-то смысле удобно быть там, глубоко в себе. Это состояние, ставшее уже привычным, — своеобразная зона комфорта, из которой не так-то просто выбраться. Не так спонтанно и быстро. Хотелось отсидеться где-то в укромном местечке и не отсвечивать.

«Я искала тебя, хотела помочь! Я готова бороться вместе с тобой! Вместе — против твоей болезни!»

Фил будто очнулся от морока, вскочил с кровати и выглянул в окно. Лина уходила по узкой мощёной дорожке, ведущей во двор Альтман. Он провожал взглядом её подвижную тонкую фигурку с гордо поднятой головой. Светлые волосы скользили по плечам, свисая до самого пояса, и в них играл яркий солнечный луч. Фил засмотрелся, задумался и упустил момент, когда Лина исчезла за беседкой. Он развернулся к выходу, рванул за ней.

Она не ушла далеко, сидела на лавке за беседкой, уткнувшись лицом в ладони, и тихо постанывала.

Фил, запыхавшись от быстрой ходьбы, присел на лавку рядом, почти невесомо погладил волосы Лины и аккуратно убрал их за спину. Она отняла от лица ладони, стерев кулачками слёзы, и как-то по-детски жалобно шмыгнула носом. Он тут же полез в карман в поисках носового платка, однако карман оказался пуст, и Фил растерянно развёл руками.

— Лин, прости. Прости, что обидел тебя, — начал он свой оправдательный монолог. Эмоции ещё кипели в нём, мысли хаотично метались. — Да, я придурок, дебил. Я всегда всё делаю не так, вечно косячу. Знаешь, если бы Макс услышал наш разговор, как я тут с тобой, он бы с ходу вмазал мне промеж глаз и был бы прав. На самом деле мне было плохо без тебя, очень плохо! Если бы ты только знала, как мне тебя не хватало. Я постоянно думал, вспоминал, как здорово мы с тобой погуляли той ночью. Кстати, я говорил, как тебе идёт улыбка? У тебя очень красивая улыбка. Я потом дня три окрылённый ходил, как подросток, мне никогда не было так хорошо и легко. Я даже забыл на время о своих грёбаных траблах, вообще обо всём забыл. — Фил с трудом перевёл дыхание. — Даже о том, что могу навредить тебе. Тот случай на речке… В общем, мне хватило тогда. Я сильно за тебя испугался, ведь ты почти без сознания была. Поэтому я хотел, чтобы ты уехала и была свободной… от меня.

— Ах вот оно что? — Лина расправила плечи и вонзила в него сердитый взгляд. — Навредить мне боишься? Боишься, что недостоин? А ты не бойся, я готова бороться за тебя, пусть не за любовь — за дружбу. По-другому никак, по-другому мне просто совесть не позволит!

— А мне не позволит совесть пользоваться! — Фил выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Лин, я не знаю, что за штуки ты проделывала со мной на речке, но мне тогда здорово полегчало, хоть на время, но отпустило. Я видел, как ты бледнела на глазах и чуть не отключилась. Тогда я мог списать это на случайность, но я заметил такую закономерность: когда мы общались по телефону, симптомы болезни долго не проявляли себя. И я подумал, что дело в тебе, что я каким-то образом выкачиваю из тебя жизнь.

— Филипп, ты что, эзотерики начитался? Что ты несёшь?

— Ответь честно, ты чувствовала себя хуже, когда общалась со мной? У тебя нарушился сон, пропал аппетит?

— Ты рассуждаешь как врач.

— Считай, что я без пяти минут врач. Отвечай! — Фил начал выходить из себя.

— Честно сказать, я не обратила на это внимание. — Лина задумчиво свела брови. — Хотя, возможно, ты прав, что-то такое было. Но, с другой