Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

— Эй, ты совсем спятил? — Лина дала ему под дых, и парень наигранно взвыл. — Беги уже, и удачи тебе завтра на экзамене.

* * *

Лина не поехала в аэропорт, не хотелось лишний раз видеть расстроенное лицо Марты, только вышла в прихожую посидеть на дорожку, чмокнула мать в щёку и удалилась в детскую.

В тот же день Эла вернулась к другу, и у Лины наконец появилась возможность собраться с мыслями. Неопределённость и бездействие напрягали её.

Кот Сибас, сбитый с толку отсутствием хозяйки дома, тёрся у ног Лины, дремал на столе возле ноута и следил за каждым её движением.

— Тебя что, тоже завербовали? — грустно усмехнулась Лина, почесав любимца за ушком, и тот довольно мяукнул.

В полдень позвонил Лёха и прокричал в трубку радостную новость:

— Лин, ты представляешь, халява сработала! Я сдал органику на пять. Попал к самому суровому преподу, но сдал легко! Трансерфинг — сила мысли! Не зря я в зачётке целый месяц представлял себе «отлично».

— Молодец, Лёш! Не зря ты ходил на все лекции и сидел за первой партой. Ты давай, не расслабляйся. Добей уже сессию на отлично.

— Ну это как повезёт…

Они поболтали немного, поспорив о плюсах и минусах сказочной халявы и Лина отключилась.

Взгляд упал на колечко, то самое, что было подарено ей в парке загадочной женщиной. Лина дотронулась до кольца, повернув его камнем вверх, и оно будто ожило, заискрилось в тёплых лучах дневного солнца.

Как странно, ни мама, ни Эла не заметили колечка на её безымянном пальце.

— Это ведь точно совпадение? — задумчиво прошептала Лина, потерев краем футболки голубой топаз. — Просто маме и Эле некогда было разглядывать мои руки.

Лина припомнила образ недавней незнакомки: открытое лицо и добрую улыбку. Всё же она интересная дама, и аура у неё такая ласковая, шёлковая, даже щекочущая.

«…В имени её будто вода плещется», — всплыли в голове слова незнакомки, и тут же подушечки пальцев отозвались приятным покалыванием.

— Что это? — Лина невольно сжала кулаки, ощутив прилив тепла. Колечко вмиг нагрелось, а ладони остыли.

«…И не меньше, чем океан!» — прошелестел над ухом голос.

Лина не удивлялась и не пугалась, недавно на даче она уже слышала голоса и точно знала, что это не фантазии, не сумасшествие, а тайная связь, вот только с чем, с кем?

Мама не раз повторяла, что чудо бывает не только от Бога. Как странно, но Лина никогда не задумывалась над теми словами.

Какая-то неведомая сила заставила Лину сесть за стол и открыть ноутбук.

«Евангелина. Значение имени», — забила она в поисковике.

«Благая весть», «посланница», «вестница», — выдал «Гугл».

— Нет, не то… а если так? «Ева».

«Ева, Хавва, Hayya» — жить, живая.

— Неплохо, но тоже не то.

Лина уже было хотела закрыть ноутбук, как вдруг её осенило.

«Лин», — набрала она на клавиатуре, случайно пропустив последнюю букву в имени, и зависла в немом изумлении.

«Имя Линн имеет валлийское происхождение и означает: 'озеро».

— Озеро⁈ — не удержавшись, воскликнула Лина, а по коже пронеслась зыбкая волна мурашек. Что бы это значило? Совпадение⁈

И тут словно огненная спица в груди всколыхнулось тепло, по рукам пробежал обжигающий ток, сосредоточившись в ладонях, а пальцы будто иглами кольнуло. Лина вгляделась в ладони и сжала кулаки.

— Что же со всем этим делать? — спросила она вслух.

— Учиться… искать… — ответил всё тот же голос.

Лина прижала ладони к вискам и прикрыла веки.

— Филипп, пожалуйста, отзовись! Где ты? — послала во вселенную вопрос, решив пустить в дело странное тепло, и почувствовала, будто падает в яму.

Поначалу глаза застилала плотная пелена, но Лина усилием воли продвигалась вперёд, проходя вязкие слои пространства. Туман постепенно таял и зрение прояснялось. Полумрак, стены увешаны картинками и гравюрами, статуэтки на полках. Увядающее пламя в камине лижет седые поленья, отбрасывает вялые тени на стены, освещая рыжим дрожащим светом комнату. Странные ощущения. Будто когда-то давно Лина бывала тут, держала в руках статуэтки, сидела у огня…. Мрачно и холодно. Зябко и одиноко. Хочется плакать и стенать. Перед взором всплывает тёмный циферблат настенных часов.

Забавно. Не эти ли часы Лина видела в недавнем сне? Стрелки неподвижны, медный маятник покрыт тонким слоем пыли. Гибкие пальцы Лины касаются ключа, вращают его по кругу. Слышен стрекочущий звук механических пружин. Последний щелчок — и стрелки оживают, бегут по циферблату. Маятник раскачивается, громко стучит: так-так-так-так. Боммм… боммм — разносится гулкое протяжное эхо по комнате.

Лина очнулась всё там же, сидя перед ноутом. Что это было? Сон? Где… где она видела эти часы? И тут её будто холодной волной окатило. Ну конечно, это же загородный дом Полянских! Фил там, он точно там, и как же она раньше об этом не подумала⁈

Лина отыскала телефон и набрала номер Лёхи. Тот ответил сонным голосом, видно, отсыпался после экзамена и бессонной ночи в общаге.

— Лёш, проснись, я знаю, где Филипп! Он на даче. Поедем сейчас же, прошу, — зачастила она в трубку.

— Но, Лин, у меня завтра консультация в девять, я не могу не пойти. А послезавтра экзамен, я досрочно хотел сдать, договорился с преподом, есть шанс получить автоматом. Поедем через пару дней.

— Да, конечно, экзамены — это важно. Нужно готовиться. — Лина пыталась говорить, как можно беззаботнее, но Лёха всё же уловил разочарование в её голосе.

— А с чего ты решила, что Фил на даче? — виновато ответил Лёха, будто оправдываясь.

— Лучше не спрашивай, просто поверь мне на слово.

— Ладно, договорились, в среду обязательно поедем.

* * *

Ночь выдалась беспокойная. Лина до утра не сомкнула глаз, всё прикидывала, думала, как поступить. Она готова была сорваться в дорогу хоть сейчас, однако предостережение мамы Марты — не ездить в одиночку в электричке — висело над ней как дамоклов меч и взывало к совести. Нарушить слово и ослушаться мать всегда чревато неприятностями. Вспомнить, к примеру, хотя бы тот случай с пьяным, деклассированным элементом в электричке. Лина передёрнула плечами — при воспоминании о нём к горлу подкатила тошнота. Сомнения ещё мучили её, из головы не выходили все те истории про несчастных, которые, обчистив родителей, бежали из дома в поисках дозы и снова растворялись в нирване. В душе творился какой-то раздрай,