Опасная связь - Ана К. Блэклейс

раковине своей рукой, не давая подняться, пока его другая рука трахает меня пальцами. Мои глаза закатываются, голова кружится от нахлынувших ощущений. Все тело охвачено волной наслаждения, я теряю контроль.

Есть что-то в том, чтобы быть полностью во власти Деклана, подчиняться его жестокой воле, что заставляет меня хотеть сдаться ему целиком. Этому напряжению, нарастающему внизу живота, пока я не кончаю прямо на его пальцах, сжимаю края раковины до побелевших костяшек и кричу в свои растрепанные волосы, свисающие на лицо.

Мои ноги подгибаются, я оседаю под весом оргазма.

Деклан смеется, его смех злодейский, но я слышу, как это действует и на него. Он с трудом удерживает свою ледяную доминантность. Интересно, чувствуют ли это те, кто снимает нас на видео.

Он содрогается у меня за спиной, пока звуки моего удовольствия наполняют туалет. Когда он уверен, что я пережила каждую волну, его ладонь с силой обрушивается на мою задницу, удар настолько мощный, что я едва не улетаю обратно на край оргазма. Удивительно, что могут сделать вместе боль и удовольствие.

Деклан тянется вперед и хватает меня за волосы на лобке. Я стону, стремясь ощутить его пальцы на своей опухшей от возбуждения плоти, мечтая, чтобы он коснулся моего клитора. Но вместо этого он резко хватает меня за волосы другой рукой и разворачивает, заставляя опуститься на колени.

Я падаю, изможденная и дрожащая, безвольно.

Удерживая меня за волосы, он расстегивает ширинку свободной рукой. Я облизываю губы, наблюдая за ним, горя желанием, чтобы он трахал меня в лицо так, как я этого заслуживаю.

— Сейчас я засуну этот член тебе в горло. Шире открывай.

Я слушаюсь, открываю рот достаточно широко, чтобы вместить эти чертовы стальные кольца. Он вбивается безжалостно, его лицо напрягается, а черные глаза становятся почти демоническими. Он смотрит прямо на меня, не моргая, пока я буквально заглатываю его член, чувствуя, как горло расширяется, чтобы вместить его.

Меня разрывает от возбуждения, пока я извиваюсь на мокром от своей влаги полу, с пробкой из нержавейки все еще внутри.

— Вот так, кончай для меня прямо по всей плитке, — рычит он, его член настолько велик, что я давлюсь им, металл во рту и метал в заднице сливаются в нечто необъяснимое, поглощающее меня целиком.

Когда я уже готова закатить глаза и полностью сдаться его грубой власти, он переходит на новый уровень.

Он вынимает член из моего рта, удерживая его за основание, а затем резко хлопает им по моей щеке. Я моргаю, сбитая с толку, не понимая, что только что произошло.

— Вот что получают маленькие шлюшки за предательство своего хозяина, — говорит он. — Их трахают в задницу, а потом шлепают по лицу большим злым членом. Ах, если тебе это нравится, то все остальное из того, что я запланировал, ты просто обожаешь.

Он проводит членом по моему лицу, пока теплые струи спермы не ударяют по коже.

— Ничего не смотрится на твоем лице лучше, чем моя сперма, смешанная с красной помадой, — рычит он, толкаясь и дрожа, достигая кульминации, полностью размазывая мой макияж.

Я смотрю на него с жадностью, внезапно осознавая, как сильно я скучала по этому. Это наполняет меня радостью, которую я не должна испытывать, стоя на коленях в мужском туалете, в роли используемой игрушки. Я должна ненавидеть этого ублюдка, но не могу.

Когда наши взгляды встречаются, черные, как обсидиан, глаза Деклана словно смешиваются с моими голубыми, как чернила в воде. Кажется, его сущность проникает в меня, затягивая нас обоих в пустоту, где существует только он и я.

До тех пор, пока он не опускается и не поднимает меня за подмышки, ставя на ноги. Он снова поворачивает меня к зеркалу, мои руки автоматически ложатся на края раковины, пока он включает кран и начинает смывать свою сперму с моего лица.

Мой тональный крем полностью исчез, обнажая раскрасневшиеся щеки. Тушь водостойкая, но размазалась вокруг глаз после грубого траха лица. То же самое произошло и с красной помадой.

Когда он заканчивает вытирать свое семя с моего лица и шеи, Деклан хватает меня за челюсть, заставляя смотреть на свое отражение в зеркале, его лицо рядом с моим.

— Ты выйдешь из этого ресторана именно так, — его голос, холодный и низкий, пробирает до костей. — Чтобы все знали, что я тебя тут отметил. — Он прижимает свою идеально выточенную щеку к моей, его рука сильнее сжимает мою челюсть, причиняя боль. — Знаешь, почему это с тобой происходит, маленькая шпионка?

Но он не ждет моего ответа.

— Потому что ты коварная маленькая шлюха и снова предала меня.

Что?

Деклан считывает недоумение в моих глазах, прежде чем я успеваю что-либо сказать.

— Ты же не могла быть настолько тупой, чтобы устроить свидание с Никко, с этим куском дерьма, прямо здесь, — объясняет он хрипловатым голосом. — Ты что, думала, я не узнаю? Что ты можешь сделать хоть шаг в этом городе, а я об этом не узнаю? Я всегда на пять шагов впереди тебя, Миа.

— Это не было свиданием, — возражаю я.

— Не смей мне перечить, — перебивает он, а затем, мягче: — Если знаешь, что для тебя хорошо.

Я могу подумать о некоторых других вещах, которые для меня «хороши», например, его пробка из нержавейки у меня в заднице. Его токсичность слишком, чертовски, заводит.

— Итак, вот что будет, — говорит он. — Если он все еще будет снаружи, когда мы выйдем, ты бросишь его. И ты не будешь церемониться. Чтобы мы поняли друг друга: если ты оставишь хоть малейшую лазейку, и он прикоснется к тебе еще раз, он умрет. Я ясно выразился?

Киваю, чувствуя, как горло стянуло так, что не могу вымолвить ни слова. Все еще крепко держа мою челюсть в железной хватке, Деклан поворачивает мою голову и врывается в поцелуй. Его губы разбиваются о мои, а язык грубо прокладывает себе путь внутрь, властно требуя ответить. Когда наши губы разъединяются, я стою, как оглушенная, дыхание сбивается, а собственное имя перестает иметь для меня значение.

— Хорошая девочка, — хрипит он, его черные, словно уголь, глаза вцепились в мои, запуская свой чертов яд прямо в мой разум. Черт, я принадлежу этому мужчине, но скорее умру, чем покажу, насколько он имеет надо мной власть. Единственное, что я могу сделать для себя — не дать ему этой чертовой радости.

Его руки разжимаются, оставляя меня голой и дрожащей, сгорбленной спиной к его людям. Он наклоняется, поднимает мой лифчик и водолазку, помогает мне