Летний сад - Полина Саймонс

медленно вставая и кладя кольт в карман штанов. – Я ни на что другое не гожусь. Позволь помочь. Горцы нужны тебе для другого. Закинь его мне на спину и подтолкни меня в нужную сторону. Как далеко еще?

– Километр, но ты уж поспеши, черт побери, – сказал Александр, поднимая Ха Сая, и Энтони пошел как пьяный, одной рукой придерживая повисшую голову горца.

Ситуация вокруг становилась все более отчаянной. Саперы рассыпались вдоль горы, и Александр видел, что они пытаются окружить его группу. А рано или поздно (и скорее рано) его спецотряд окажется без оружия и все еще в километре от места посадки вертолета. Кто-то сказал или закричал, возможно: «Нам конец, отступаем, отступаем…»

Рихтер вызвал Александра по рации.

– Черт бы все побрал! – крикнул он. – Я вызвал вертушку, спасательную команду и «Брайт-Лайт», сообщил: мы не можем справиться самостоятельно. Критическая ситуация. Нужен напалм. Там у них три вида экстренной помощи: командная, тактическая, напалм – на случай, если ты столкнулся с численно превосходящим противником и можешь быть уничтожен.

– И долго ждать напалма?

– Тридцать минут, – ответил Рихтер.

– Рихтер! – закричал Александр. – У нас нет даже трех чертовых минут!

Один из саперов догадался притащить гранатомет РПГ-7. Александр увидел его. И Тоджо его увидел и закричал:

– Сейчас бахнет, черт побери!

Он прижал к земле того, кто был рядом с ним, но ракетный снаряд уже промчался в воздухе, и упал в двадцати футах под каменным укрытием Рихтера, и взорвался, выбросив серый клуб тошнотворного дыма.

Рация умолкла.

Те пять секунд, что Александр бежал к Рихтеру, до него не донеслось ни звука.

Рихтер распростерся на земле.

Трое из горцев тоже.

Тоджо закричал:

– Что там, что там?

– Черт знает что, Тоджо, – ответил Александр.

У Рихтера была оторвана одна нога, разворочен бок, в шее была дыра размером с грейпфрут. Мгновение-другое Александр просто не мог говорить. Он приподнял Рихтера и перекрестил ему лоб. И неслышно прошептал то, что шептал над десятками людей: «Господь наш Иисус Христос, всемилостивый Владыка небесный, прошу Тебя принять этого человека в свои объятия, чтобы он мог пройти через это, как Ты нам обещаешь в своем безграничном милосердии».

Им нужно было уходить, и уходить немедленно.

– Тоджо, – сказал Александр плачущему здоровяку, – мы должны добраться до места, или нам конец. Они собираются нас окружить и отрезать путь к отступлению. Я беру Мерсера и Элкинса. Скажи своим горцам, пусть заберут павших, и прикажи тем, кто еще может, стрелять, прикрывая нас. А теперь бери командира и идем.

Рука Александра лежала на голове Рихтера.

– С тобой все будет хорошо, Том, – сказал он. – Ты просто держись, друг. – Он прижался губами к окровавленному лбу Рихтера и прошептал: – Крепко держись, мой старый друг.

Поскольку в доме Отца Небесного было много места, Он и Рихтеру приготовил уголок. Потом Александр вскочил и побежал, а Тоджо со слезами поднял с земли Тома Рихтера.

А потом горцы собрали своих. Мерсера ранило в ногу, он хромал, и Элкинс прикрывал его, а Александр прикрывал Тоджо, и они неслись через заросли.

Тоджо, с Рихтером на спине, первым и быстро мчался по тропе, но для Александра не то что километр, а даже триста футов казались болезненно длинными. Лишь несколько саперов гнались за ними, потому что еще три растяжки были установлены на самом верху холма. И те, что смогли проскочить, рассредоточились, стараясь окружить американских солдат, а новые все подходили снизу, но медленнее. Однако недостаточно медленно. Враг прятался в зелени, и горцы Александра продолжали их выбивать и сами падали. Александру приходилось возвращаться, чтобы помочь им подняться, двинуться вперед. Мало-помалу Александр все больше оставался позади с одним из солдат – того ранило в руку и обе ноги, но он как-то умудрялся идти и стрелять. Когда он уже не мог ни того ни другого, Александр затащил его в заросли бамбука, но продолжать так было невозможно, нужно было защищать других. Он велел горцу ползти к поляне, пока может. А сам Александр остался на прикрытии, давая возможность раненым добраться до вертушки.

Но где же этот чертов вертолет?

Мерсера еще раз ранило, он снова поднялся, медленно, но стрелять не прекращал. Он был хорош, этот Мерсер Майер. Упрямый, стойкий, неуступчивый, добрый… Энтони был прав: даже раненный, Мерсер замечал врага между стволами бамбука, видел их и убивал. Элкинс тоже, но потом его зацепило в плечо, и он больше не мог держать винтовку двумя руками, а потому стал промахиваться. Александр крикнул ему, чтобы он просто пускал ракеты в шевелящиеся кусты и забыл о снайперском огне, и Элкинс его послушался.

Александр бежал, когда мог, прятался в бамбуке, когда не мог, и почти все время двигался задом наперед, стреляя во всех направлениях, стараясь проредить фланги маскировавшихся саперов. Он тащил за собой проволоку, как хвост, и быстро устанавливал одну из оставшихся мин. Когда вьетконговцы подбирались к нему достаточно близко, чтобы он мог их заметить сквозь листву, он бросал в кусты осколочную бомбу; он швырнул их уже три, две из них – осколочные; он заливал заросли огнем винтовки, но саперы все равно двигались вперед; маленькие их группы прятались, бежали, стреляли и приближались.

Александру показалось, что он услышал шум мотора и винтов, – может, ему просто очень хотелось этого? Он посмотрел вверх. Нет, это действительно был «Чинук», его винты крутились всего в пятидесяти ярдах от густых зарослей.

Александр закричал Тоджо, которого едва видел:

– Тоджо, кто на вертушке?

Голос Тоджо прозвучал совсем рядом, когда тот хватал тяжело раненного высокого горца.

– Почти все уже там, сэр. Я его дотащу туда, сам он не может. И вы бегите, майор. Бегите впереди меня.

– Нет.

Элкинс еще не добрался до вертолета, и Мерсер тоже.

– Иди, Тоджо, – сказал Александр. – Погрузи его и вернись за этими двумя. Иди, кому говорят!

Тоджо побежал.

Сорок ярдов.

Элкинс и Мерсер поддерживали друг друга, истекая кровью, прячась за стволами, шатаясь, но продолжая стрелять. Они сумели пройти около пяти ярдов, когда Тоджо наконец вернулся от вертушки.

– Тоджо! – закричал Александр. – Мой сын в вертушке?

Рядом с ним прозвучал голос:

– Нет, па. – Это был Энтони. – Он точно не там.

Он держал у бедра винтовку М-16. Держал одной рукой.

– Энтони! – заорал Александр, бешено глянув на Тоджо, а потом на сына. – Вы что, с ума посходили? Бегом на «птичку»!

– Только вместе с тобой, – ответил Энтони. – Так что пошли. И не впутывай сюда Тоджо. Он мне не приказывает. Это я приказываю ему.

Но Александр