Летний сад - Полина Саймонс

«ругер». Его ночным очкам понадобилось несколько секунд, чтобы адаптироваться к темноте. Мерсер, Элкинс и Тоджо спустились за ним. Еще до того, как глаза Александра полностью обрели зрение, откуда-то сбоку на него прыгнула зеленая фигура со штыком; он едва успел отбить удар своим ножом, но успел. Мужчина, напавший на него, был меньше ростом и слабее, это даже не было схваткой, несмотря на преимущества штыка; он упал. После этого Мерсер и Элкинс пошли перед Александром, а Тоджо – за ним. Но где же Ха Сай? Они вышли на прямоугольную подземную площадку, от которой отходили четыре коридора. На земле была рассыпана влажная солома. В углах скопилась жидкая грязь.

Они двигались медленно и неуверенно. Наконец нашли Ха Сая в одном из коридоров – он сражался с крупным охранником, который прыгнул на спину горца и душил его. Значит, кое-кто здесь не спал. Элкинс отшвырнул караульного от Ха Сая; Мерсер пристрелил его. Но Ха Сай был прав: шум выстрела даже с глушителем был слишком громким для пещер.

– Больше не стреляйте, если получится, – прошептал Александр. – Просто найдем Энтони.

Теперь они шли рядом, и впереди – Ха Сай; вокруг было тихо. Александр подумал, что это могла быть фальшивая тишина. Где-то капала вода. Они прошли по одному коридору без фонарей, только в ночных очках, держа пистолеты взведенными, ножи на изготовку. И звали шепотом: «Энтони, Энтони!» Это было единственным звуком в вонючей тесной норе во влажной земле.

Он услышал чей-то стон.

– Энтони, это ты?

Последовал еще один стон.

– Энтони? Энтони?

Они нашли пятерых неохраняемых американских солдат, сбившихся в кучу на полу запертой бамбуковой клетки. Пятеро солдат, о чудо! Все они были избиты, окровавлены. Ха Сай отпер замок, они бросились к пленникам. Энтони, Энтони…

Но ни один из них не был Энтони. Элкинс и Мерсер помогли им подняться. Один оказался уже мертв. Должны ли они бросить его здесь? Он ведь тоже был чьим-то Энтони. Александр приказал не оставлять его.

– Побыстрее, выводите остальных.

Кто из них был достаточно силен, чтобы нести умершего? Один из военнопленных со слезами вызвался.

– Тоджо, помоги ему подняться, – приказал Александр. – И если они смогут удержать винтовку, дай им ее, а потом возвращайся. Но не связывайся с Рихтером, пока… пока…

Он обратился к пленным:

– Энтони?

Они ничего не знали. Трое, включая умершего, были захвачены всего два дня назад. Другие двое провели здесь уже неделю. Но выглядели и говорили так, словно едва ли могли даже назвать свое имя и звание.

– Их совсем не охраняли, – сказал Ха Сай. – Чертова Мун Лай. Все время врала. Те, что напали на меня, спали около лестницы. И похоже, больше тут никого нет. Вряд ли они ожидали неприятностей.

– Не стоит расслабляться, Ха Сай. Эти саперы спали, но, если мы разбудили других, нам придется нелегко.

Энтони, Энтони…

Ха Сай прошел вперед по другому коридору, исчез. Александр старался не отставать, но ему приходилось сильно наклоняться, это его тормозило. Коридор заканчивался примерно в сорока футах перед ним. Александр увидел четверых стражей, прислонившихся к стене перед маленькой бамбуковой клеткой. Они явно спали. Александр и Ха Сай осторожно сделали шаг-другой… Но даже отсыревшая солома шуршала; тут ничего было не поделать. Один из вьетнамцев открыл глаза и, будучи всегда настороже, тут же потянулся к оружию. Ха Сай, подготовленный не хуже, метнул нож в горло стража. Трое других уже вскочили. Одна стрела Ха Сая – точная и бесшумная, – два выстрела из «ругера» Александра – тоже точные, но не такие тихие. Они быстро подошли ближе. Ха Сай вернул свой нож. Поймавший стрелу схватил Александра за раненую ногу и дернул. Александр схватился с ним, его десантный нож сверкнул в темноте как молния. Наконец Александр отбросил стража в сторону, а Ха Сай уже отпер замок.

Он открыл бамбуковую дверцу и замер перед ней столбом, но не вошел внутрь. Александр попытался обойти горца:

– Отодвинься, Ха Сай!

Попятившись, с трудом вздохнув, Ха Сай произнес сдавленным шепотом:

– Я свяжусь с Рихтером и скажу, что мы нашли капитана Баррингтона. И сразу вернусь с Тоджо, чтобы помочь вам. Проверьте, сможете ли вы его разбудить.

Он поспешил прочь, не глянув на Александра.

Наклонившись под низким потолком клетки, Александр вошел в нее. Он увидел Энтони, лежавшего на боку на черной, окровавленной соломе. И сразу понял, что что-то с ним не так, но что?

– Энт?

Он опустился на колени рядом с сыном. Тот вроде был без сознания, но жив! И он был почти не одет: на нем были рваные штаны и просто накинута сверху старая вьетконговская рубашка… Александр отбросил ее в сторону.

И тогда он увидел. Левая рука Энтони отсутствовала. Она была отрезана на несколько дюймов ниже плеча и кое-как перевязана чистым бинтом: Мун Лай была здесь совсем недавно. Стараясь не задохнуться, Александр повернул Энтони на спину и увидел, что его вторая рука с внутренней стороны почернела от уколов. Если Мун Лай и поддерживала в нем жизнь, то лишь благодаря пенициллину и опиуму. Энтони был грязен, все его тело покрывали раны.

Александр отвел взгляд. Он не мог этого вынести. А когда он снова посмотрел на сына, он просто ничего не видел.

– Энт… – прошептал он, положив ладонь на грудь сына. – Энт… – и встряхнул его.

Энтони открыл глаза и бессмысленно уставился на лицо отца, а Александр увидел самого себя четверть века назад, лежавшего на такой же грязной соломе, истекавшего кровью и без надежды… Он ждал охранников с цепями, в отчаянии он уже четыре дня отказывался от еды, а потом открыл глаза и увидел своего отца, Гарольда Баррингтона, склонившегося над ним и шептавшего: «Не будь таким гордым, Александр. Попроси немного хлеба». И он тогда сказал своему отцу: «Не надо меня жалеть, папа. Эту жизнь я сам для себя выбрал».

И призрак его умершего отца, такой близкий, голосом, едва слышным сквозь громкий стук сердца Александра, шепнул: «Нет, Александр. Эту жизнь выбрал для тебя я».

А теперь Александр – не призрак – стоял на коленях над собственным сыном, такого же возраста, на такой же соломе, так же близкого к смерти, ни на что не надеявшегося, и говорил едва слышно:

– Энтони, это я. С тобой все будет в порядке. Я помогу тебе. Но вставай, потому что мы должны уходить прямо сейчас, если хотим спастись.

Энтони моргнул. Его взгляд был рассеянным, затуманенным. Он был сильно одурманен. Но все же слегка что-то