Наследница Черного Пламени - Майя Фабер

Шейн счел, что его арест докажет всем: мои связи с Империей оборваны. Иначе я не сумела бы убедительно сыграть отсутствие любви между нами. Теперь же можно было сказать, что драконы использовали и предали даже своего. Но если в Шаттенталь узнают о моем положении, ребенку врага не позволят родиться.

У меня оставалось совсем мало времени, чтобы найти выход. Укрепить и обезопасить свое положение. Что неизбежно возвращало меня к вопросу борьбы за трон. Не знаю, чем я думала, когда изобретала этот план, но явно не головой!

Впрочем, если мне удалось убедить столько драконов помочь, значит, положение в Империи и впрямь серьезное, если не безвыходное. В этой игре поставили на меня.

Едва за окном опустилась ночь, как за мной явился один из жрецов. Если бы не плащ со знаком Черного Пламени и глаза, похожие на черные провалы, совсем без белков, он ничем не отличался бы от обычного демона. Никаких дурацких нарядов или прически. На мгновение мне даже стало обидно. Не хватает им тут шика, как ни крути.

С этой мыслью я и отправилась вниз — чтобы застать там ссору Эйдана с вышеупомянутым жрецом, которого я до этого рассмотрела через окно.

Речь шла о сопровождении.

— Не дозволено, — повторял жрец.

— У меня есть безусловное право входить в замок.

— Не во время ритуала.

— Попытаетесь остановить меня и моих солдат?

— Нет, — смиренно ответил жрец. — В таком случае ритуал не будет проведен.

Я подошла поближе, положила руку Эйдану на плечо. Он окинул меня недовольным взглядом. Не мог решиться отправить меня в западню.

Жрец тоже посмотрел в мою сторону. По крайней мере, голову повернул, потому что по его жутким глазам было не понять, куда направлен взгляд.

Они оба будто ожидали ответа от меня. Впрочем, так и было. Только я могла решить, насколько далеко готова зайти. Но выбор был невелик: рискнуть всем или отступить. А отступить я уже не могла.

Я кивнула жрецу, и он тут же развернулся, направляясь к выходу.

— Поедешь не с ним, — скомандовал Эйдан. — Для тебя готов наш экипаж. Мои люди будут сопровождать тебя и останутся ждать у замка, раз уж входить нельзя.

Я выдохнула с облегчением. Обрадовалась, что Эйдан не собирался ехать сам, иначе пришлось бы просить его передумать. Если не пройду испытание, его могут обвинить в попытке обмана Пламени. Читала я сегодня что-то такое в том зубодробительном своде законов.

Я обняла Эйдана перед уходом. Забавно, но от него я и в самом деле ощущала заботу. Ему не было безразлично. Конечно, он был заинтересован в моем успехе. Ради его страны. Но я ощущала и нечто другое. То, чего мне недоставало в собственной семье: незримую поддержку, симпатию и уважение.

— У вас есть дети? — спросила я Амелию, когда та забралась ко мне в экипаж, закончив препираться сначала с Эйданом, а потом и со жрецом. Давила на то, что целители стоят вне любой вражды, а потому ей наплевать на традиции, законы Наместника и пожелания Пламени — она поедет со мной. На случай, если понадобится помощь. Позже подождет у стен.

— Были, — легко отозвалась она. — До недавнего времени.

Я сглотнула. В простом ответе содержалось столько всего. Эта женщина поражала меня. Нет, я бы не смогла. Не смогла бы заботиться о демонице, выхаживать ее несколько дней, так яростно защищать сейчас, зная, что она принадлежит народу, повинному в гибели моего ребенка. Это особенная сила, как и особенная мудрость. Они даются далеко не всем.

Я потупилась, не зная, как загладить свою вину за столь бестактный вопрос.

Амелия обняла меня и прошептала:

— Не волнуйся, девочка, ни с кем из вас ничего не случится. Я тебе обещаю.

Глава 21

Я и в самом деле была не из пугливых, поэтому честно перепрыгнула через стадии нарастающего страха и собралась сразу впасть в то прекрасное состояние, которое Шейн называл «паникующий демон».

Увы, фокус не удался. С дороги вдруг так пахнуло навозом, что у меня возникли куда более насущные проблемы: теперь я старалась не позеленеть! Паниковать при этом стало как-то совсем неудобно, так что из экипажа я выбралась с таким напряженным, если не сказать свирепым лицом, что жрец, опасливо глянув на меня, без возражений пропустил Амелию внутрь замка и позволил быстро осмотреть меня на прощание. Целительница и сама предпочла ждать снаружи, под охраной своих солдат.

Итак, я вновь оказалась здесь, но по уже знакомым коридорам жрец меня не повел. Мы спустились по лестнице. В голове неизбежно возникали мысли о темницах в подземелье, где меня сейчас обязательно запрут, а я так спокойно и покладисто шагаю в ловушку сама.

Но ничего такого не произошло.

Напротив, преодолев несколько десятков метров по подземному этажу, мы снова оказались у лестницы, поднялись на два пролета и остановились перед массивной дверью. Жрец указал на нее рукой, а сам сделал пару шагов назад, намекая, что входить со мной он не собирается.

Пожав плечами — и вызвав неодобрение у него на лице, — я осторожно приоткрыла дверь. Похоже, та вела в ритуальную комнату. Скрип старых петель эхом разнесся по коридору, и я замерла, дожидаясь, когда вернется тишина.

В комнате царил полумрак, она освещалась лишь слабым мерцанием черного с красными язычками огня, горящего на небольшом алтаре в центре. Стены были украшены древними рунами и надписями на местном наречии, которые я не могла расшифровать. Отблески огня отражались в черном мраморе плит.

Я сделала шаг вперед, ощущая, как холодный воздух обволакивает меня, проникая под одежду. Удивительно, какой неприветливой была эта комната. Магический огонь, подпитанный Тьмой, не давал тепла.

Пламя казалось живым. Язычки извивались и танцевали, двигались, тянулись ко мне, хоть в комнате не было ни ветерка. Я не могла отвести взгляда. Зрелище завораживало.

Да, высший демон мог легко коснуться Пламени. Мог подчинить его себе. Но и его этот огонь был способен убить в один миг. Здесь не было безопасно. Как и нигде для меня.

Чем ближе к алтарю я подходила, тем лучше себя ощущала. Легкой и в то же время всесильной. Пламя питало меня, наполняя родной стихией.

В комнате не было никого, но я понимала, что за мной внимательно следят, даже если пока не обнаружила — откуда. Жрецы оценят каждое мое движение, а потом