В пламени дракона - Элла Соловьева

-Нет, а ты?

-Я тоже. Пристегнись покрепче.

И затянув свои ремни так туго, как только было возможно, они приготовились к схватке. По мере приближения, стали очевидны его размеры, он был и правда исполином. Элейн даже на секунду усомнилась в правильности своего решения, но он уже был слишком близко, и теперь уже поздно что-то менять, она вжалась в седло а Беллатрикс несся прямо на чужака, сокращая дистанцию на десятки метров с каждым взмахом крыльев. К тому же однорогий заметил их и с гортанным рёвом медленно разворачивался им на встречу. Взмахи его огромных крыльев были медленны и тяжелы.

- Убейте его – с ненавистью прошептала Элейн.

Ригель и Миракс бросились прямо на него и вцепились зубами в его крылья, а Беллатрикс, поднырнув под него, вцепился в основании шеи зубами, пытаясь разорвать его грудь когтями. Исполин был слишком медлительным и неповоротливым, чтобы увернуться от проворных и быстрых молодых драконов. Но он был могуч. Ригель и Миракс болтались как большие прищепки на его огромных крыльях, которыми он продолжал махать. Они не могли перекусить его кости, но драли перепонки крыльев когтями своих ног, и вскоре, теряя равновесие, гигант начал падать. Он изрыгал пламя на право и на лево, но юркие и быстрые драконы ловко уворачивались, и снова и снова бросались на его крылья, разрывая их в клочья. Но всё же один раз Миракс попал под его пламя. Беллатрикс в это время отчаянно драл когтями его грудь, но до земли оставалось всего ничего, и он отцепился от дракона, и тот, судорожно махая обрывками крыльев, которые просто больше не могли держать его тушу, с грохотом рухнул на землю в поле. Но он всё ещё был силён, и он стал с ужасающим рёвом, оглушённый слепой яростью, подниматься на ноги. Но не смог, одна нога у него была безнадёжно сломана при падении, огромная толстая кость торчала наружу и одно крыло тоже было переломано, и болталось как тряпка, когда он попытался упереться на него. Он лежал на земле, ревел и изрыгал потоки пламени вокруг себя. Ригель кинулся ему на голову и вцепившись в единственный рог зубами, стал выцарапывать ему глаза. Сначала один глаз, а потом и второй, стали вытекать из глубоких глазниц сквозь окровавленные, разорванные веки . Беллатрикс кинулся ему на шею, но теперь вцепился прямо в глотку в основании головы, и стал сжимать пасть в попытке задушить однорогого. Но его шея была слишком толстой, а кожа слишком прочной, и у молодого дракона не хватало сил на это. Но он все равно пытался, драл шею когтями и в ярости сдавливал челюсти. Миракс бросился на помощь Беллатриксу, но совершил неудачный манёвр, подлетев слишком близко к огромной пасти, и гигант, клацнув челюстями схватил его за ногу. Миракс , цепляясь второй ногой за его морду, и отчаянно маша крыльями, стал извергать пламя прямо ему в огромные ноздри, не давая возможности дышать, и гигант взревев, выпустил окровавленную ногу молодого дракона. Элейн решила, что довольно, она поняла, убить они его не смогут, слишком велика была разница в размерах, и крикнула:

- Бросьте его, летим

Драконы взмыли в небо и кружили над распластавшимся, покалеченным, ревущим в беспомощном гневе, и поливающим, всё вокруг себя огнём, исполином. А Элейн смотрела вниз перевесившись через седло, пытаясь оценить размер причиненного ущерба: Ослеплённый, сломанная нога, разорванные в лохмотья крылья и одно сломано, кровоточащая шея….. ему не жить, он не сможет подняться, теперь он сам сдохнет здесь, от ран, голода и жажды.

И они полетели прочь.

Отлетев на приличное расстояние, углядев внизу большую поляну, они приземлились. Элейн хотела осмотреть своих драконов. Беллатрикс не пострадал, Ригель тоже, но Миракс…. Следов ожогов от пламени не было, хотя он и попал под струю огня, он не пострадал от него, видимо его кожа уже была достаточно толстой и прочной, чтобы выдерживать пламя. Но вот его нога… он едва наступал на неё, она распухала и кровоточила, кожа была содрана почти до кости. Наверное, это перелом. Элейн заплакала, она сняла куртку, а затем сняла свою майку, разорвала её и замотала ногу дракону.

- Летим к отшельнику, там мы наложим ему шину, и обработаем рану, у нас на ферме больше ничего нет, а старик нам поможет – выпалила она Максу, и они полетели.

Пока они летели, макс думал об Элейн. Такая хрупкая, казавшаяся такой беззащитной, такой ранимой, она предстала перед ним в совсем ином свете. Теперь он видел силу её характера, её смелость и решительность. Он был восхищён ею. Она бросилась прямо в преисподнюю, рискнув и собой, и своими драконами, и им.

Он понял, что совсем не знал её…. Да и никто не знал…

Что же до самой Элейн, то она была просто рада, что они выжили. Теперь, когда всё закончилось, и её гнев прошёл, она осознала, какой опасности подвергла всех их и себя. Случись ей сейчас принять подобное решение, она бы, наверное, десять раз подумала, прежде чем отважиться на такое. Но вместе с тем она чувствовала облегчение и удовлетворение. Тело поверженного чёрного дракона, утолило её жажду мести, за её разрушенный маленький мирок, за её кусочек рая, который она так бережно и так терпеливо создавала и оберегала, вкладывая всю свою душу. И за Стива..

А ещё она думала о своих драконах, о своих милых, отважных, преданных, сильных и умелых драконах… Теперь они получили боевое крещение, и она знала, что они готовы умереть за неё.

Когда они подлетели к дому отшельника, солнце уже спустилось за горизонт. Старик быстро сообразил, что им нужно и принёс всё необходимое. Элейн обработала рану Миракса и обвязала её чистой материей. Старик оказался не плохим лекарем, и почти умирая от страха, он внимательно и долго ощупывал ногу дракона, под его рёв и негодование. Он заверил, что перелома нет, максимум трещина, которая сама заживёт и шину накладывать точно не стоит. Он просто должен поберечь ногу, и не наступать на неё какое-то время. Элейн вздохнула с облегчением. Утопив в ласке своего пострадавшего питомца, она взобралась в седло, и они отправились в Дубовую рощу. А там царило смятение и страх, все переживали, что их долго нет, и уже рисовали в мыслях самые ужасные картины того, что могло произойти. И когда они вернулись, их обнимали, целовали и все плакали от радости. Они уселись вокруг костра на берегу озера, и