Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

Кости моей ше

и хрустят, когда я дергаюсь, проведя последние несколько часов именно в таком положении. Чрезмерно счастливое, идиотское поведение Смайли вызывает раздражение, которого я бы предпочел не иметь. Это единственное место, где я серьезен. Когда-либо. Ну, и когда я выбиваю из кого-то дерьмо, но это больше ради удовольствия, обычно серьезность проявляется в первом акте — запугивании.

Это дерьмо — наркотики — это просто то, в чем я хорош. И, вероятно, я немного перфекционист.

— Что? — смиренно спрашиваю я, расправляя плечи, чтобы выпрямиться на стуле.

Лицо Смайли вытягивается, он встревоженно запускает большую руку в свои короткие темные волосы и переминается с ноги на ногу.

— Я написал тебе. — он немного неловко пожимает плечами. — Хадсон сказал забрать продукт для вечеринки команды.

Гребаный Хадсон.

Капитан хоккейной команды Хадсон Купер. У него голубые глаза, черные волосы, дерзкая, зловещая улыбка. Он один из немногих людей, к которым Кинг прислушивается за пределами нашей семьи, по неизвестным мне причинам. В этом нет ничего личного, просто мне на самом деле не нравится никто за пределами моей семьи. Поэтому я терплю его, как и остальных товарищей Кинга и Линкса по команде, ради моих братьев.

Я никогда не пойму их одержимости хоккеем. Я имею в виду, мы все играли в него в старших классах школы, но я думал, что они бросят это, как бросил я, когда мы поступили в колледж. Они этого не сделали. Во всяком случае, они играли только лучше. Линкс играет, потому что он увлечен спортом, возможно, мечтает попасть в НХЛ. А Кинг играет, потому что это один из единственных легальных способов выбить из людей дерьмо и заслужить за это одобрение.

— Верно.

Он расслабляется, когда я соскальзываю с деревянного сиденья, поправляю очки на волосах и пересекаю комнату, направляясь туда, где свалил остальные свои вещи. Щелчком пальцев открываю спортивную сумку, хватаю два пакетика с таблетками, бросаю их Смайли и снова поворачиваюсь к нему лицом.

— Спасибо, чувак. — нараспев говорит он, снова сияя от счастья.

— Теперь оставь меня. — я указываю подбородком в сторону двери, и, к счастью, он принимает это за то, что это на самом деле, за приказ.

Надев очки обратно на лицо, я возвращаюсь к работе, расслабляясь и возвращаясь к тому, что делал, при каждом звуке удаляющихся шагов Смайли по коридору.

— Котенок. — шепчу я прямо в ухо Поппи.

Мои руки гладят ее по бокам, пальцы гладят по ребрам, когда я обнимаю ее, прижимаюсь к ее спине, и кладу подбородок ей на плечо.

Я поднимаю голову, приветствуя Линкса. В одной руке у него красный пластиковый поднос, а другой он держит руку нашей девочки. Плейбоевская ухмылка приподнимает уголок его грязного рта.

В его глазах я вижу удовлетворение.

Да, мне тоже чертовски приятно, что она стоит между нами.

Вздрогнув, Поппи смотрит на меня через плечо, поднимая взгляд из-под ресниц. Эти сиренево-голубые омуты просто соблазняют меня нырнуть прямо в них.

Я хочу трахнуть ее.

— Привет. — отвечает она тихо и застенчиво, и это заставляет мои гребаные яйца напрячься, а член затвердеть, отчаянно желая вернуться в нее.

Она мокрая от все еще непрерывно падающего снега, а маленькие хлопья тают на ее джинсовой куртке, ткань которой жесткая под моими цепкими объятиями, но пахнет Поппи чертовски съедобно. Вдыхая ее, я зарываюсь лицом в ее волосы. Сладкая, маслянистая тыква наполняет мои ноздри. Отстраняюсь, прикусывая ее шею, на которой остались засосы от меня и Линкса. Может быть, еще и от Кинга.

Я целую ее в холодную щеку, прежде чем снова кладу подбородок ей на плечо.

Оглядываю кафетерий: полы из темного дерева, стены, обшитые панелями в тон, зеленые кожаные стулья, задвинутые под прямоугольные столы из мореного дуба. Я ухмыляюсь всем устремленным на нас взглядам. Это не средняя школа, здесь, так сказать, нет иерархии, но если бы она была, мы были бы там, сидели бы на самом верху. Как бы то ни было, мне на самом деле похуй на статус, эти люди ничего не значат в моей жизни. Но они знают, что мы трое, парни, неразлучны, и они никогда раньше не видели нас такими с девушкой. Никогда.

Однако, когда мой маленький котенок еще сильнее прижимается ко мне, Линкс встает перед ней и накладывает еду для нас троих на один поднос. На его толстых пальцах все больше проступают вены, когда он накладывает гору блюд, волоча нас за собой, пока расправляется со всеми блюдами. Я чувствую беспокойство Поппи, то, как вздымается ее грудь, когда она делает вдох. Еще сильнее прижимается ко мне, как будто я ее щит.

Я буду таким, каким, черт возьми, ты захочешь меня видеть.

Линкс смотрит вверх, затем вниз, переводя взгляд своих теплых красных глаз между тем, как она сжимает его пальцы, и неловким выражением на ее лице.

— Котенок? — я покусываю мочку ее уха, подталкивая нас ближе к Линксу, когда он поворачивается, чтобы приблизиться к ней спереди, ставит поднос на стойку с нашей стороны и обхватывает ладонями ее щеку.

Я смотрю на ее профиль сбоку. Ее глаза устремлены на Линкса, большие и сияющие. Линкс убирает волосы с ее лица, проводит костяшками пальцев по ее щеке, и дрожь пробегает по ее позвоночнику, из-за чего ее тело вибрирует в моих объятиях.

— Ты в порядке? — Линкс хрипит низким глубоким голосом, и складка пролегает между его темными бровями.

— Все пялятся. — шепчет она с тем сексуальным британским акцентом, который я хочу съесть прямо с ее языка.

Линкс отрывает от нее взгляд, ненадолго переключив внимание на остальную часть комнаты.

— Пусть они, блядь, смотрят. — рычу я, прижимаясь губами к ее горлу и крепче сжимая ее в своих объятиях. — Ты наша.

Это грубое заявление, которое я не имею права делать, но я чувствую это своими гребаными костями. Эта странная, быстро затягивающая привязанность. Такое чувство, что она была создана для нас, рождена для нас. Колючая проволока обвивается вокруг моего колотящегося сердца, наматываясь все туже и туже каждый раз, когда я думаю о ней. И взгляд, которым Линкс одаривает меня в этот момент, только укрепляет меня в моей решимости.

Поппи издает что-то вроде хриплого вздоха, неглубокого и с придыханием, поворачивая свое лицо так, что оно оказывается всего в дюйме от моего. Ее сине-сиреневые глаза вспыхивают. Она покусывает губу, посасывает внутреннюю сторону щеки. И когда она морщит нос, мне приходится приложить все силы, чтобы не прикусить его.