Отпускай - Ольга Сурмина

— Вот как. — Эмма опустила взгляд. — Ребенку, должно быть, очень тяжело пережить смерть родителей. Я своих почти не помню, а он... помнил. Жил с ними.

Майрон медленно кивнул на это.

— Я был удивлен, когда встретил его здесь. Видишь ли... моя семья — семья потомственных ветеринаров. Ему повезло больше, его родители были вполне нормальными, и не обсуждали за ужином современные способы умерщвления кошек. — Мужчина вновь закатил глаза. — Мои родители были просто помешаны на работе. Жили ею. Так что, когда я не пошел продолжать семейное дело... в каком-то роде разочаровал их. — Врач улыбнулся, при чем очень искренне. В этой улыбке не было ни боли, ни сожаления, ни даже печали. Казалось, на отношения с семьей Майрону совершенно плевать. — Было очень иронично. Я завидовал кузену, потому что его мама с папой были, что называется, нормальными. А он завидовал мне. Собирал энциклопедии, сидел за книжками и мечтал о микроскопе. Это все... было очень давно. Мы были детьми.

— Но ты все равно пошел в мед. — Эмма подняла удивленный взгляд. — Почему мед, если ты так не любил родительское дело?

— Я не любил ветеринарную медицину. — Даглас как-то тяжело, фальшиво улыбнулся, словно пытался скрыть раздражение от этого вопроса. — Как выглядели животные с изнаночной стороны я знал и так. Хотелось уметь что-то получше. Что-то более... значимое.

— Значимое? — Девушка сдвинула брови, и меж ними пролегла морщинка.

— Ну да.

— А ты... вы... вы тщеславны, доктор Даглас. — Губы стали расползаться в странной улыбке, и Фастер прикрыла глаза. — Тщеславны, и даже жестоки. То есть жизнь кошки для вас пустая, она не имеет никакого значения. Печься над нею вам не интересно. А вот люди... люди другое дело. Раз так, то вы властный человек. — Ухмылка становилась шире. — Кто бы мог подумать.

— Эмма. — Мужчина раздраженно прищурился, но тут же взял себя в руки. — Я разве запрашивал самоонализ? У всех... свои приоритеты. Не нужно обвинять меня в том, что расстановка моих приоритетов расходится с вашей.

— Извините, если я вас задела. — Девушка низко опустила голову. — Вы правы. Я просто... удивилась. Ты такой милый и славный, нельзя было...

— Славный? — Майрон странно улыбнулся. — Что ж, надеюсь, вам это нравится. Нравится же?

Фастер подняла на мужчину глаза, затем медленно кивнула. На самом деле славный. И это… было приятно. Это не могло не нравится. Всем нравились милые люди.

Такие как доктор Даглас.

* * *

Дни безучастно ползли, один за другим. Каждое утро Эмма пыталась уйти попозже, чтобы отмахнуться от завтрака. Каждый вечер попозже вернуться, чтобы не видеть взгляды двух влюбленных людей. Не видеть лица «брата», который маячил то на кухне, то в коридоре. Теперь это не только вызывало боль, но еще и раздражало.

Правда боль постепенно проходила. Все еще точила, но иногда, всполохами становилось легче. Казалось, что Фастер постепенно привыкала с новой реальности.

Смеркалось. Белые тучи над городом серели, а затем и вовсе чернели. Силуэты деревьев качались на ветру, и иногда с неба летели мелкие капли. Эмма ежилась, и закрывала руками голову. Потоки ветра поднимали сарафан, и его вечно приходилось одергивать.

Путь домой.

«Домой».

Оторванные от веток листья взмывали в небо, понемногу намокал асфальт.

Он сидел за кухонным столом. Безучастным, холодным взглядом испепелял тарелку со стейком, к которому даже не притронулся. Слышал тихий, женский голос рядом, который что-то ему говорил. Правда, как не пытался, не мог сосредоточиться на словах. Что-то там про… что-то. Он не знал, и крупной частью души ему было все равно.

Резко отвлекся, когда почувствовал на обнаженном плече прикосновение женской ладони. Повернул в сторону голову, внимательно разглядывая ухоженные ногти с аккуратным маникюром. Перевел взгляд на запястье, поднялся им выше. Мельком осмотрел грудь и лицо.

Горячая рука. Поглаживала его напряженные мышцы, касалась пальцами бледной кожи.

Можно.

Она потянулась вперед. Прикрыла глаза с тонким слоем туши на темных ресницах. Коснулась мягкими губами до его губ, и чуть-чуть улыбнулась.

Он ответил на поцелуй. Так же прикрыл глаза, и взял тяжелой ладонью её голову.

Женщина.

На секунду Нейт забыл, как её звали. Женщина с теплыми губами. С теплыми прикосновениями, красивой грудью. Лицом. Его лимбическая распознавала её как привлекательную, как подходящую особь, чтобы с ней спариваться. Почему нет? Секс — это приятно.

Сердце ровно билось в груди.

Почему-то захотелось усмехнуться. Не на неё, а на самого себя. Но тут же внутренняя усмешка сменялась пустотой. Казалось, немели руки, пальцы. Мужчина словно не ощущал свое тело, а если ощущал, то как-то притупленно. В голове не было ни одной мысли. И ни одной эмоции. Однако, он больше не спрашивал, почему. Сквозь щель между прикрытыми веками смотрел на скатерть, на стол равнодушным взглядом.

«Все в порядке?» — спросила она, а он слышал эти слова словно через толщу воды. С натянутой улыбкой кивнул.

Казалось, это состояние не имело конца, края. Не имело начала. Когда наступило? В какой момент Нейт… треснул? Иногда оно сменялось злобой. Иногда отчуждением, или раздражением.

Все давно должно было измениться. Он изменил свою жизнь. Полностью, радикально, сжег мосты, чтобы не возвращаться. Но куда… «не возвращаться»? Персональный ад словно был рядом с ним. И, казалось, с каждым днем обволакивал все больше, а не меньше. Это состояние не удавалось сбросить, не получалось им управлять. Штайнер сгибался под ним.

Скрипнула входная дверь, затем послышался тихий хлопок. Нейт тут же отвлекся, и сузил глаза. Шорох в коридоре. Стальной хваткой взялся за запястье девушки, и снял её руку с себя, встал, и молча пошел ко входу.

Худой силуэт снимал туфли. Она стряхивала с волос влагу, и капли летели в разные стороны. Тихо падали на пол.

— Почему так поздно? — Приглушенно, но очень твердо спросил Штайнер.

— Зал до восьми. — Эмма вздохнула. — Есть не буду, брала навынос в кафе. Затем погуляла. Вот и задержалась…

— Понятно. — На лице, казалось, не отражалось ни одной эмоции. В темноте тускло поблескивали два лиловых взгляда. — Наверх?

— Я сегодня сама. — Со странной ухмылкой ответила Фастер, а затем с бескомпромиссной решимостью посмотрела на лестницу. — Последние дни я только и делаю, что тренируюсь. Если представить, что порог — что-то, что нужно перешагнуть, у меня неплохо выходит. Хочешь посмотреть? — В ухмылке показались зубы.

Она медленно подошла к лестнице. Горячей рукой взялась за