Восьмая наложница - Юлия Владимировна Буланова

— Да, госпожа.

Я поправила одеяльце, укрывающее моего сына. И подошла к окну. По мутному стеклу, ограждающему нас от уличной прохлады, стекали капли воды.

Дождь.

Поздняя осень, всегда, пора плохой погоды.

Нам бы эту бурю пережить, а дальше будет легче.

А нас ждёт первая крупная интрига. Пока что против Баолинь. Мне очень нужен человек, который когда-то был ей братом. Аристократ. Воин. Тот, кто понимает, чем живут люди за пределами Золотого Города. Это может быть очень полезно в будущем. Поэтому надо сделать так, чтобы ей стало не до моего слуги.

На следующее утро я оделась очень скромно. Никаких украшений. Никакого макияжа. Тут, конечно, было не принято до неузнаваемости разрисовывать лица, но растительная косметика распространена, достаточно, широко. Пудра. Помада. Духи. Тени для век.

Сегодня я должна выглядеть жалкой.

Чтобы гнев главы гарема обрушился на головы других.

Императрица сегодня находилась в дурном расположении духа. Это было заметно по капризному выражению на холёном лице и нервным движениям рук.

Я старалась не отсвечивать, прятала глаза и притворялась предметом мебели. До слов Баолинь:

— Матушка, что нам делать? Наш господин в ярости. Сестра Мейлин оскорбила его. Как такая дерзкая и невоспитанная женщина будет растить принца? Не лучше ли передать его более достойной?

— Прошу императрицу простить, что говорю без разрешения, — я поднимаюсь со своего стула и становлюсь на колени перед ней, изо всех сил притворяясь смиренной. — Я сожалею, что разозлила моего господина. Но у меня не было выбора. Вина же в произошедшем лежит лишь на той, что сейчас бросает незаслуженные упрёки. Роды у меня начались, когда я гуляла возле ее дворца. Мне было так страшно и больно. Ведь это мои первые роды. Я умоляла сестру помочь мне. Но она даже не послала кого-нибудь из слуг к целителям.

— Я послала, но их не было, — отмахнулась от меня девушка.

— Матушка, рассудите нас. Разве не должна она была пойти к сестре Шанэ? Слуг во дворец Весенней тишины не пускали. Но кто бы посмел остановить наложницу Императора? Разве не могла она сообщить об этом вам? Почему Баолинь не сделала ничего? Прошло много мучительных часов. Помощи не было. Со мной оставались лишь мои слуги. И я пообещала Великой Матери: если у меня родится здоровое дитя, то буду жить тихо и скромно, отдавая всю себя ребёнку, и не искать внимания Императора. Богиня ответила на мою молитву. Теперь я не могу не исполнить этот обет.

— Баолинь проявила небрежность и легкомыслие, — произнесла Императрица холодно. — Я подумаю над её наказанием.

Ну, уж нет. Мне надо эту особу нейтрализовать, хотя бы на какое-то время. Поэтому продолжаю давить.

— Не хотела говорить, чтобы не расстраивать вас, но не могу больше скрывать горькую правду. У этой женщины давно был злой умысел. Она хотела, чтобы Император отдал ей моё дитя. Ведь за столько лет сестре Баолинь не удалось забеременеть. Об этом давно ходили слухи. И даже сегодня она заговорила об этом. Моя смерть была ей выгодна. Поэтому она и не спешила звать ко мне целителей. Только моя смерть могла закончиться ещё и смертью пятого принца.

Последние слова повисли в воздухе. Наложницы едва скрывали злорадные усмешки. Здесь ни у кого нет друзей. Могут быть временные союзники. Но падению любой всегда порадуются остальные.

Императорский гарем.

Конкуренция.

Баолинь вскочила с места и рухнула на колени рядом со мной, заголосив:

— Госпожа, это клевета. Я никогда не посмела бы желать смерти никому из моих сестёр или принцу. Я, просто, растерялась, не зная, что мне делать. Мне даже стало дурно, от переживаний за Мейлин. Я лишилась чувств и слуги долго не могли привести меня в себя. Прошу, поверьте мне.

— Ты так слаба, дочь моя? — Императрица говорила ласково, но у меня мороз по коже побежал от ее тона. — Это нужно исправить. Я велю целителям приготовить для тебя специальные снадобья, чтобы восстановить твои силы. Разрешаю тебе оставаться в твоём дворце. Не нужно приветствовать меня по утрам и служить Императору, пока твоё здоровье не восстановиться. До конца весны. А чтобы ты не скучала всё это время, можешь тысячу раз переписать «Наставления для молодых жён».

Домашний арест и чистописание. Не слишком суровое наказание, как по мне. Но Баолинь разразилась рыданиями и просьбами о пощаде.

Впрочем, ее можно понять. Император сейчас благоволит ей. Зовёт провести с ним время. Дарит подарки. А за столько времени о бывшей любимице может и забыть. Ведь новые красавицы уже наступают ей на пятки. Эйран из кожи вон лезет, чтобы заполучить её место. А скоро придет ещё одна.

— Мейлин, — уже мягче обратилась ко мне Императрица. — Думаю, мой сын простит тебя, когда узнает причины. Обещания, данные высшим, нужно держать. Особенно, если обещания были даны в минуты отчаяния. Иначе, это может навлечь их гнев не только на тебя саму. Ты поступила правильно. Я навещу нашего пятого принца, когда ему исполнится сто дней. Хорошо заботься о нём.

И ни слова о том, что мать принца, фактически, заперла всех целителей, в своём дворце. Когда, как тот самый принц был болен не сильнее обычного. Лей вчера узнал об этом у бывших коллег.

Мне видится в этом сговор. Потому, что таких совпадений не бывает. Но все активно делали вид, будто ничего такого произойти не могло и пришлось смириться.

Глава 17

Я всегда боялась повторить судьбу моей матери. И это не подростковый бунт против родительского сценария. У нее, действительно, была плохая жизнь.

Ранний залёт от мужчины, который никогда её не любил.

Пелёнки вместо учёбы. Она даже школу нормально не закончила, что уж об институте говорить?

Роль вечной жертвы.

А что у меня? Неоконченные девять классов. Но даже те знания, что имеются, тут и применить негде.

На руках ребёнок, который не очень-то нужен кому-то, кроме меня. То есть, конечно, он нужен всему этому миру. Только сам мир об этом не знает.

Хотя, времени для учебы и самосовершенствования у меня оказалось более, чем достаточно. Мне же не надо стирать, убирать и готовить. За наведением красоты, в отличие от других наложниц, я проводила очень мало времени. Это им жизненно необходимо быть прекраснее весенних цветов,