Восьмая наложница - Юлия Владимировна Буланова

Шен косится недовольно, но молчит. Тоже понимает. Соскучились девушки по хоть каким-то новостям. А о принце и посплетничать не стыдно. Молодой. Красивый. Знатный. Одет красиво. Да, одно обсуждение вышивки, украшающей его плащ, их на пару вечеров займёт.

Глава 19

— Он такой красивый, — восклицает Рия. — И так похож на юного господина. Прямо, одно лицо. Будто именно он его отец.

Девушка отсекается и испуганно смотрит на меня. А я даже не понимаю, что такого она сказала? Ну, похож ребёнок больше на дядю. Бывает. И достаточно часто. Что в этом такого? Это же близкий родственник, а не сосед какой-нибудь. Я, вот, тоже, не на маму с папой похожа, и даже не на дедушек-бабушек, а на тётку.

— Совсем ума лишилась такое говорить? — Шен вскакивает со стула и нависает над девушкой, как грозовая туча над одиноким деревцем. — Да, другая госпожа после таких слов язык бы тебе велела отрезать и с позором выкинуть из Золотого Города.

Я уже хотела вмешаться. Но Джин успевает раньше. Он бросается на защиту девочек не мешкая и не задумываясь.

— Наставник, вы их пугаете, — укоризненно восклицает ребёнок.

— Я и хочу их напугать.

— Нельзя. Мы должны друг друга любить и защищать! Нельзя обижать близких! Вы же сами учили меня этому.

— Я их и защищаю. От них же самих. Что будет, если кто-то услышит эти слова?

— Ничего не будет, — раздраженно обрываю его тираду. — Максимум, дурацкая сплетня в которую никто не поверит. Принц Киан в Золотом Городе последний раз был на похоронах отца и церемонии коронации брата. Десять лет назад. Потом он безвылазно сидел на своём юге. Да, к тому же, если они, действительно, похожи, об этом начнут говорить, в любом случае.

— Как можно быть такой легкомысленной? — Шен шипит не хуже гадюки. — Император ненавидит младшего брата. А ещё, только и ждёт повода избавиться от вас.

Тут он, конечно, прав. Акинара Исао — обидчивая и мстительная скотина. Он до сих пор злится, что я выскользнула из его ледяных пальцев до того, как он успел наиграться. Не помогла ни история с обетом Богине, ни сплетни, тщательно распускаемые Леем и служанками, что у меня ужасные черные растяжки по всему телу, а на животе теперь сморщенная и обвисшая, как у старухи кожа. Этот человек не забыл нанесённого оскорбления. Но покарать дерзкую наложницу ему мешает данное им же самим слово. Пообещал же сжечь на погребальном костре сына. Мне кажется, смерть никого из детей не расстраивала его сильнее, чем то, что Джин жив и пока не собирается воссоединиться с предками.

Я сначала опасалась, что он решит убить моего принца. Но Ниэлон Акинара заверил, что у этого недостойного потомка его рода, даже мысли такой не возникнет. Теперь. И улыбнулся. Наверное, так кошка улыбается пойманной мышке, которую собирается скушать на обед.

А через несколько дней по Золотому Городу прошёлся слух о том, что Императора начали мучить кошмары, а проснувшись он рыдает, словно дитя и клянётся, что даже думать не будет о том, чтобы навредить своей крови.

Все тогда подумали, что он решил избавиться, наконец, от ненавистного брата, а духи предков решили не допустить убийства родича.

Я же понимала, о чьей смерти, на самом деле, думал тот человек.

— Шен, всё хорошо.

— Нет, всё очень плохо! Я шкурой чувствую, что Джин в опасности.

Подхожу ближе и провожу рукой по плечу моего наставника и друга. Он зовёт моего сына по имени лишь в минуты наивысшего волнения. В иные моменты молодой человек обращается к принцу по титулу. Воспитание.

Значит, и, правда, чувствует что-то такое. И это его очень беспокоит. Потому, что Лисёнка Шен любит.

Наверное, он так привязываться к малышу не планировал. Но любовь к детям часто появляется не сама по себе, а рождается во взаимодействии. Возможностей для этого у молодого человека было предостаточно. Все служанки, рекомендованные Старшей управляющей, покинули наш дворец очень быстро, а новых я к сыну не допускала из-за одного параноика. Вот и пришлось Шену принимать самое деятельное участие в присмотре за младенцем.

— Думаешь, отсидеться не получится? — спрашиваю убито.

— Не знаю. И не знаю, что делать. А от этого схожу с ума.

— Он сказал, что надо уходить, — Джин подходит ко мне и утыкается лбом мне в бедро. — Но сделать так, чтобы Император сам этого захотел. Только, я не понял, разве можно из Золотого Города уйти? Ну, то есть взрослому, конечно, можно. Только я — не взрослый.

— Кто «он»? — Шен настораживается.

— Древний предок. Он не вмешивается без крайней нужды. Говорит, боится меня с верного пути сбить.

— А с ним пообщаться можно?

— Не трать время, — криво усмехаясь я. — Ну, то есть, если очень хочется и заняться нечем, можешь сходить в храм. Жрец иногда становится проводником воли того самого предка. Да, только, если Он хочет что-то до тебя донести, сам придёт. В остальных случаях ничего ты от него не добьёшься. Лишь время потратишь.

Я, кстати, так и не поняла, был ли жрец аватарой Ниэлона Акинары, имеющей собственную личность и периодически впускавшей в своё тело спутника Алой Богини или же им самим.

— Ну, если Он — жрец, то, наверное, беды ждать ее стоит? — Шен ещё сомневался.

— От него, точно, не стоит. Так что будем делать с принцем Кианом? Уже одно то, что Император с Императрицей его не жалуют, свидетельствует в пользу данного человека. Да, и от жреца я слышала, что он — достойный юноша. Может стоит свести с ним знакомство?

— Познакомиться, конечно, можно. — Это Лей проскользнул в зал, плотно прикрыв за собой дверь. — Но следует помнить, что принцу есть за что ненавидеть брата. У него умерла мать. Одного этого хватило бы для кровной мести. Потом, далеко не своей смертью умерли две его официальные наложницы. Но это так… придворные интриги с целью очернить принца в глазах Императора. Дело обычное. А вот то, что происходит сейчас, уже, глумление над проигравшим.

— Вот с этого места поподробнее, — настораживаюсь я.

— Ходят слухи, что, когда Киан уезжал на юг, между ним и Императором произошла ссора. Из-за беременной наложницы принца, которую убила наложница Шанэ. Исао Акинара наказывать