Победитель будет один - Карина Вальц

открывает все двери. Или что Соня откроет эти самые двери для брата. А потом он обиделся, обозвал ее лицемеркой и намекнул, что сама она ничтожество без Ника за спиной. Было больно услышать такое от близкого. Одно дело, когда кости ей перемывал Филипп Вайсберг, у которого мир черно-коричневый и который Соню сразу определил в коричневую часть, и совсем другое – получить болезненный удар от Адриана. Для Сони стало шоком, что в голове брата бродили такие мысли, уж он-то знал, как она училась, старалась, стремилась. Точно так же, как это делал он сам.

– Я лишь сказала, что «Зальто» заинтересованы в стабильных гонщиках. И что не я принимаю решения о чьем-то найме.

– Ну естественно!

– Брось, Эдди. Прошло много времени, ты не можешь до сих пор злиться.

– Еще как могу. Вы взяли долбаного Кори Джексона на мое место!

Он как будто не понимал, что это не его место. И никогда не будет его местом. Как можно не видеть очевидного? У Адриана одни аварии и столкновения, а «Зальто» – это вершина. И второй пилот должен соответствовать. А Кори пока соответствует, несмотря на отсутствие опыта и молодость.

Адриан просто отрицал очевидное. Его контракт с командой «АМК Рэйсинг» заканчивался, и в следующем году в «Формуле-1» останется только один Ридель. Точнее, одна – Соня. Эдди вряд ли сможет найти новую команду, и это сводило его с ума. Он с детства мечтал стать вторым Роландом, блистательным и гениальным гонщиком, которого до сих пор всем ставят в пример. Сочетание характера, таланта и страсти – второго такого нет и не будет. А если и будет, то с другой фамилией, с другой историей.

– Мы когда-нибудь сможем забыть произошедшее?

Адриан дернул плечом, делая вид, что заинтересован телефоном.

– Эдди…

– Мы могли бы забыть, Соня. Сразу. А сейчас… не знаю.

– Сразу? В смысле, год назад?

– Год назад. Если бы не твоя привычка наказывать людей моментальной отменой за малейшее непослушание. Я наговорил лишнего, может, попросил тоже лишнего и за это в миг стал врагом, ты видеть меня больше не желала. Даже у матери перестала появляться, лишь бы я опять не навязался с просьбами. Это было обиднее даже, чем наша ссора. То, как ты вела себя после. Как будто я назойливая обуза, с которой тебе не повезло быть в близком родстве.

– Я не появляюсь у Ханны, потому что при любой возможности она твердит, что мне не место в гонках. Ты сам знаешь. А еще у меня нет времени, в сезон я почти не бываю в Вене.

– Еще бы! Ведь ты таскаешься на все семейные сборища к Нику, словно он тебе папочка. В том числе поэтому мама так настроена: считает, что злосчастные гонки сначала отобрали у нее мужа, а теперь и дочь. Руками Никласа Вернера, конечно. Мне-то она мозг не выносит, хотя я за рулем. Никогда не задумывалась об этом?

– И со всех сторон я у вас плохая, надо же!

– Не плохая, Сонь. Просто иногда поступаешь жестоко и ждешь всепрощения.

– И жду зря, я правильно поняла?

– Не могу сказать. Но если ты надеялась, что одна авария что-то исправит между нами… нет. Я еще не готов. Ты первая меня отменила, и я не могу легко это забыть. Не знал, что родная сестра на это способна. То есть… знал, но не думал, что меня это тоже коснется.

Соня постояла еще некоторое время, глядя, как брат смотрит в телефон, затем развернулась на пятках и почти бегом вылетела в пустой коридор. Ее душило произошедшее, она ведь на самом деле не сомневалась, что Адриан тоже по ней скучает и будет рад пойти навстречу… не зря же говорят, что обычный разговор может решить множество проблем. Оказалось, не Сонину. Она привалилась спиной к стене, мучительно переживая услышанное.

Считается, что семья – это всегда сложно, а иногда и больно. Видимо, так и есть. У Сони уж точно. Роланд Ридель словно оставил за собой одни осколки без возможности собрать их воедино. Разбиты все: Ханна с ее многолетним горем и неспособностью выстроить новую жизнь, Адриан с попытками что-то доказать всему миру и Соня, тоже с попытками, быть может, даже успешными, но окружающие не воспринимали это как успех, искали подвоха. И так по кругу. Глядя на Ханну и Адриана, Соне приходилось быть сильной за всех. Делать вид, что ей на все плевать – тоже за всех. У каждого своя роль, Соне досталась такая.

– Вайсиберген? Кифер Вайси, коридор длинный, – на ломаном английском к ней обратилась медсестра, указав направление.

– Я пришла не к Вайсбергу.

– Кифер Вайси, путь туда.

Видимо, девушку сбила с толку форма – Соня приехала в больницу в командном поло. Правда, оно было голубым… хотя не все в мире следят за баталиями «Формулы-1», чтобы разбираться в таких тонкостях. Порой Соне казалось, что все просто помешаны на вечной вражде, интригах, а потом она вспоминала, что мир не крутился вокруг гонок. Разве что ее личный мир, причем с самого рождения.

Медсестра все стояла рядом и чего-то ждала. А Соня… решила и впрямь заглянуть к Вайсбергу, раз так все сложилось.

Глава 27

Кифер

Визит Сони Ридель стал приятной неожиданностью. До ее прихода Кифер пялился в окно, горько переваривая поражение. Моро попросту вынес его и даже не получил за это штраф – кто бы сомневался! Но каким бы придурком ни был Моро, стоило признать: сам Кифер виноват в ситуации не меньше. Не смог отрулить, сознательно пошел на контакт, не предусмотрел, не выиграл… подвел команду и отца. В очередной раз разочаровал, слабак.

После окончания гонки Киферу написал ассистент, сухо проинформировав, что отец поехал в аэропорт. Вот так. В аэропорт, не в больницу. Это, конечно, не обязательно, потому что в аварии Киф не пострадал, но все равно неприятно.

Пока он в одиночестве пялился в окно, в голове одна за другой проносились картины прошлого. Те самые, где отец оставлял его ночевать в машине за проигрыши в гонках, за вылеты с трассы, за недостаток борьбы. Наказывал молчанием. Воспитывал жесткий спортивный характер, чтобы сын не вырос тряпкой. В машине Кифера уже не запереть, но наказание молчанием по-прежнему актуально. И работало даже лучше, чем в детстве, ведь тогда Кифер считал это своеобразной передышкой.

Во тьме таких размышлений и появилась Ридель. Выглядела она усталой, осунувшейся и несчастной, но это ее не портило. Кифер сам не заметил, в какой момент Соня Ридель его по-настоящему заинтересовала. Началось все с желания позабавиться и побесить Моро, но, когда Ридель перестала отвечать на звонки, по вечерам стало тоскливо. Он думал о ней,