Беда - Никки Мэй

— Ну хватит, крошка. — Он грубо подмял ее под себя и навалился сверху.

— Прекрати! Пусти меня! Мне больно, отвали! — Ронке изо всех сил пыталась высвободиться. — Ты вообще нормальный? Почему ты ведешь себя как говнюк?

Кайоде встал на ноги, пошатываясь, и повалился на маленький книжный шкаф. Фотография с родителями Ронке с грохотом упала на пол.

— Дерьмо какое-то! — Он забрал куртку и ушел, хлопнув дверью так, что даже стены задрожали.

Ронке приходила в себя, руки ее тряслись. Она подняла фотографию — стекло разбилось. Осколок порезал палец, и Ронке снова уронила рамку. Очень не хотелось оставлять на снимке кровавые следы.

Она пнула свою любимую подушку под кровать. Он заявляется пожрать и потрахаться. А когда не получает желаемого, тут же сваливает. Будто она шлюха какая-то. По крайней мере, ей бы за это платили. Ронке кипела от ярости и не могла уснуть.

Любой другой день, начавшийся с утра в парикмахерской Фифи вместе с Бу, можно было бы считать отличным. Но сегодня Ронке пришла в отвратительном настроении. Она не выспалась (уснула только после того, как разрыдалась в два часа ночи). И ей не хотелось обсуждать то, что произошло вчера. Особенно с Бу.

И вообще, вся эта идея с плетением была дурацкой. У Бу чудесные волосы — блестящие, мягкие волны, без кудряшек. Длинные пряди ниспадали ниже плеч. У Ронке они перестали расти, когда длина дошла до подбородка. А вот Бу можно было назвать королевой хвостов: она делала вывернутый хвост, небрежный, свободный, набок, высокий — какой угодно, лишь бы локоны не лезли в лицо.

А теперь ни с того ни с сего (вернее, из головы Изобель) у Бу появилась мысль сделать кудри. Но не какие-то старомодные, ей хотелось афро, как у американских актрис семидесятых — Пэм Гриер или Фокси Клеопатры. Интересно: а если Изобель предложит сбрить брови, Бу согласится?

Ронке вспомнила, как Бу заявила о своем экзистенциальном кризисе с прической на вечеринке у Сими десять дней назад.

— Тебе не понравится, — предупредила Ронке. — Волосы будут лезть в лицо. У тебя даже косичек никогда не было. Ты же знаешь, что сначала тебе заплетут тугие косички?

— Мне хочется что-то поменять, — ответила Бу. — Изобель говорит, что она чувствует себя другим человеком, когда меняет парики.

Ронке подумала, что тогда у Изо, должно быть, раздвоение личности.

— Твой парикмахер такое умеет? — спросила Бу.

— Конечно, — сказала Ронке. — Фифи все умеет. Но это долго. Три часа минимум, может, даже четыре. А еще лучше сделать это среди недели, потому что в выходные там полный бардак.

— Ты же пойдешь со мной, да? Мне одной страшно. Даже не знаю, что спросить. И какие волосы покупать.

Ронке любила ходить к Фифи. А еще она любила Бу. Поэтому она, конечно же, согласилась составить компанию. Но сейчас об этом жалела. Ей хотелось спрятаться от людей, достать банку с мороженым и таращиться в телевизор. Выйдя из метро в Бэлеме, она увидела в телефоне восемь пропущенных звонков и пять сообщений от Кайоде.

«Извини».

«Я никогда больше не буду пить! Мне так стыдно…»

«Ронке! Я люблю тебя. Прости меня! Ты должна меня простить».

«Пожалуйста, возьми трубку. Я беспокоюсь! Скажи, у тебя все нормально?»

«Где ты? Я звонил на работу, тебя там нет. Пожалуйста, напиши, что с тобой все в порядке, я уже начинаю паниковать. ОТВЕТЬ, ПОЖАЛУЙСТА!»

Ронке ему перезвонила.

— Ронке! Ты в порядке? Я испугался, все думал о том кретине, который тебе пишет. Уже паниковать начал. Не знаю, что сказать… Я просто идиот. Не могу поверить, что так напугал тебя. Извини, — пробормотал Кайоде. Его голос дрожал.

Настроение Ронке чуть поднялось. Вон как пресмыкается! В любом случае, он ведь ее даже не напугал. Ронке злилась, но не испугалась.

Но ему она этого не сказала.

— Я почти не спала и все еще расстроена. Не могу говорить — я с Бу.

Фифи жила в Англии с четырнадцати лет, но при этом не переняла никаких английских привычек. Носила народную одежду — яркие облегающие юбки и топы из ткани кенте[69]. Волосы она заплетала в замысловатые тугие косички, которые зигзагами огибали голову, сходились на макушке в пучок и спиралями спускались по спине. Фифи разговаривала с выраженным ганским акцентом, у нее имелись поговорки на все случаи жизни; она путала местоимения: например, «он» могла сказать и о мужчине, и о женщине. Что ж, приходилось довольствоваться тем, что есть. Фифи слушала западноафриканскую попсу, обожала фильмы Нолливуда[70] и религию: верила в духовное возрождение, глоссолалию[71], обожала религиозные песнопения и все такое. А еще любила сплетничать. Фифи было все равно, о ком говорить, — ей хотелось знать все подробности.

Бу остановила Ронке у входа и указала на вывеску: «Банановое плетение от Фифи».

— Что?

— Как-то по-расистски, нет?

Ронке чуть наклонила голову.

— Чего?

— Ну ты же понимаешь. Бананы. «Банановая республика». Обезьяны…

Ронке разразилась смехом.

— Бу, ты такая невежда! Будто в пещере живешь! Банановое плетение сейчас очень популярно. У Алиши Киз есть один клип — там у нее такие же косички. Это не расизм. Ну, по крайней мере пока ты об этом не сказала…

Бу поморщилась.

— Место какое-то… Дешевое.

— Ну это, конечно, не «Видал Сассун». Но Фифи — лучшая в своем деле. Даю слово.

Ронке жестом пригласила Бу идти первой. Но та замялась.

— Да ладно тебе, что ты как аджебаттер[72], пошли!

— Чего? — спросила Бу.

Фифи распахнула им дверь.

— Аквааба[73]! Сестра Ронке, добро пожаловать! Пожалуйста, входи.

— Привет, Фифи! — Ронке пихнула подругу, чтобы та зашла.

— Привет, ма, и тебе добро пожаловать, ма. Проходи, располагайся!

Через час Ронке уже ела келевеле — банан, обжаренный в пальмовом масле с перцем, имбирем и чесноком. Ей делали ее обычную процедуру по глубокому увлажнению волос горячим маслом. Волосы покрыли густой жирной массой, собрали в пучок и накрыли пластиковой шапочкой. Тонкие струйки потекли по лицу и шее. Ронке следовало сидеть под сушилкой, потому что благодаря теплу масло лучше проникает в волосы, но это помешало бы разговаривать и есть.

Бу ковырялась в тарелке с джолофом, хотя Ронке ее тихонько, чтобы Фифи не услышала, предупредила: ганский джолоф вообще не сравнится с нигерийским. Фифи закончила разделять волосы Бу на секции — первый этап пройден.

— А я рассказывала, что стряслось с тетушкой Кей в прошлые выходные? —