Сердце ко Дню Валентина - Лекси Эсме

пульсируют во мне, и я вижу белые пятна перед глазами. Какое — то мгновение я лежала, ошеломленная и пребывающая в эйфории, и могла только судорожно дышать, понимая, что только что пережила нечто экстраординарное.

Aviel's low whisper breaks the thick cloud surrounding us, "I'll help you with your problem," He pulls his fingers out slowly, torturing me once more, and withdraws his hand and tattoos both from between my legs in a rush of heat. His lips curve into a smile as he straightens up to admire his work, the satisfaction of seeing me come undone fully evident on his face. "Let me show you what I can do."

Тихий шепот Авиэля рассеивает густое облако, окружающее нас:

— Я помогу тебе с твоей проблемой, — он медленно вытаскивает свои пальцы, мучая меня еще раз, и убирает руку с татуировками, находившуюся у меня между ног. От меня исходит жар. Его губы изгибаются в улыбке, когда он выпрямляется, чтобы полюбоваться своей работой, на его лице отчетливо читается удовлетворение от того, что он видит, как я справляюсь.

— Позволь мне показать тебе, на что я способен.

Глава 16

Адора

Я задаюсь вопросом, что, черт возьми, я делаю, мой разум кричит, чтобы я отступила, когда Авиэль загоняет вибратор глубоко в меня с силой, которая заставляет меня стонать, но я бессильна против ощущений, пронизывающих меня, когда его язык скользит по моему клитору.

Его любимое занятие сейчас — заставлять меня кончать, пока я не начну умолять его остановиться, в то время как мое любимое занятие — позволять ему это. Мне нужно идти на работу, но я не могу найти в себе силы оторваться от него.

Авиэль увеличивает темп, заставляя меня вскрикивать, когда вибрации усиливают удовольствие в десять раз. Я чувствую, как вцепляюсь в его простыни, беспомощно уступая его прикосновениям. Его умелые руки точно знают, как заставить меня извиваться от удовольствия, и я стону под его ласками. Я больше не могу сдерживаться и достигаю потрясающей кульминации под его языком.

— Н — не надо больше, — вздыхаю я. Определенно, не надо, мои органы кричат мне об этом. Им нужно время на восстановление, а он заводит меня слишком далеко.

Авиэль делает паузу только для того, чтобы мрачно усмехнуться:

— Не пытайся притворяться, что тебе это не нравится.

Вибрация внутри меня заставляет меня невольно застонать, и я вынуждена признать, что он прав.

— Но я опоздаю на работу, если мы не прекратим это, — выдыхаю я, потому что это единственное, что заставит его отпустить меня.

— Скажи, что болеешь, — он снова поднимает голову, и его ухмылка слишком самодовольна, чтобы не оттолкнуть его. Я пытаюсь вырваться, но он только крепче сжимает мою руку.

— Я не могу позволить себе взять больничный, — жалуюсь я.

Компании Авиэля удалось провести новые переговоры с кредиторами, продлить срок погашения долга на две недели и прекратить начисление процентов на этот период. Он уговорил их снизить процентную ставку до одной пятой от того, что я уже задолжал, и даже покрыть платеж — еще двадцать тысяч, которые я настояла вернуть ему, в результате чего общая сумма моего непогашенного долга достигла сорока тысяч. Это очень далеко от ста тысяч, которые я задолжала всего за день до этого, так что я не могу быть более благодарной. Конечно, это не включает деньги, одолженные у друзей и семьи, которые в сумме составляют еще десять тысяч.

Авиэль мрачно отвечает:

— Чего ты не можешь себе позволить, так это чтобы я был неудовлетворен.

Он вытаскивает из меня вибратор, и я обмякаю на его огромной кровати, полностью опустошенная. Но теперь его рот более серьезен, когда он заменяет вибратор губами и языком, которые исследуют меня для моего удовольствия. Мое тело дергается под ним, невольно поддаваясь его настойчивым движениям, пока, наконец, мои ноги не подкашиваются от невероятных ощущений.

Несмотря на ледяную внешность, он всегда целует меня нежно, словно хочет насладиться моментом. И я ловлю на себе его взгляд, его темно — синие глаза смотрят в мои, как будто пытаются разгадать тайну моей души, а он не может до конца понять меня.

Конечно, мы играем в опасную игру, но меня тянет к нему, как мотылька к свету. Я просто надеюсь, что не попаду в огонь, из которого не смогу выбраться.

— Что такого важного у тебя на работе, что ты так спешишь быть там, а не здесь, со мной? — спрашивает он шутливым тоном, его рука скользит по моему животу вверх, затем сжимает грудь, отчего я извиваюсь.

— Я должна..., — стону я, — Мы должны были услышать хорошие новости от инвесторов проекта жилищного строительства.

Я искренне рада получить от них ответ. Несмотря на недостаток сна и невероятный стресс за последние несколько недель, мне удалось помочь моей команде доработать наши предложения, и мы провели впечатляющую презентацию, — Я хочу отплатить свой долг перед тобой.

Авиэль закатывает глаза.

— Ты можешь сделать это здесь, — бормочет он, устраиваясь между моих бедер, и я вздрагиваю, чувствуя, как тяжелый и длинный член в его брюках касается моих половых губ.

— Нет, я правда не могу... — один из его сладких поцелуев отвлекает меня от моего раздражения, и я не могу не раствориться в нем.

Клянусь, Авиэль чертовски самоуверен, но это не значит, что он не имеет на это права. В чем — то он прав, гораздо приятнее лежать голышом в его постели, чем одеваться и подставлять лицо холодному ветру.

Я не могу понять, почему он меня так привлекает. Конечно, в постели он, бесспорно, очарователен и страстен, его поцелуи вызывают привыкание, а его прикосновения заставляют мое тело петь, но мне нужно быть реалисткой. Авиэль не мой парень. Я даже не знаю, что у нас общего; это определенно больше похоже на запутанность, чем на отношения. Даже если что — то из этого заставляет меня испытывать нужду и желание, будет разумнее избавиться от этого, пока все не стало слишком серьезным — или, скорее, пока я не слишком привязалась. И то, что я в долгу перед ним, заставляет меня чувствовать себя слишком уязвимой, а это никогда не сработает.

— Авиэль, — качаю я головой, после еще нескольких мгновений борьбы со своими мыслями, — я не могу… Мне нужно идти.

Наконец, он тянется и целует меня в лоб, прежде чем встать, и я почти стону в знак протеста, что сама не могу.

— Издай этот