Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

— А Сиджи говорит, что нам дрова не нужны будут, он, говорит, пирокинезом всё сварить сможет. И помыться тоже…

Ну, это логично. Опять же дрова денег стоят.

— А Машка, оме… уже от соседей приходили, спрашивали, чья кошка. Она там к кому-то на участок забралась. Соседского кота подрала… Я её и на причале видел… У лодок… Там, дальше по улице старенький омега живёт, у него собачка такая, маленькая. Лает всё время… Ну, и прошёл он с собачкой этой мимо лестницы нашей. А там Машка сидела, на ступеньках. Собачка кинулась на Машку лаять. А та ей так лапой наподдала, оме! Ух! Собачка со ступенек вниз полетела, визжит, оме этот старенький орёт! Дескать, кошка ваша мою собаку убила! Она денег стоит! Буду, дескать, в рат жаловаться! Вас, кричит, выселят отсюда! Тут, кричит, приличные люди живут! А вы, кричит, разбойники! И кошка ваша, тоже разбойник! С большой дороги, кричит! А Машка, не поверите, оме, слушала, слушала, спину выгнула, да как заорёт, да громче оме этого! Я и не знал, что она так может, оме! Собачка прямо там лужу напрудила! Оме этот её схватил, да к себе! Мальчишки соседские смеются!

— Да-а… Какая бурная жизнь…

— Из рата, оме, приходили. На наш дом значок повесили. Это, говорят, так положено. В том доме, в котором искусники живут, значок должен быть. Это чтобы, если что, то от рата нарочный прибежит с оповещением… и для почты… и для налогов проще…

— Понятно…

— И письмо там принесли. Вам. От Совета города… Мы читать не стали… Вас, оме, ждёт. Конверт большущий, с печатями…

Быстро они тут! Только вчера я у Алтаря силы раскрылся, а уже Совет города в курсе. И чего хотят, интересно?

Поделившись последними новостями из жизни нашего клана Арандов, Аделька был отправлен в кровать и под моим воздействием заснул.

Пусть поспит, ему нужно.

Я тоже вытянулся на кровати. По привычке попробовал закинуть руки за голову, но вовремя вспомнил, что голова моя сейчас не в том состоянии — перебинтована. И пришлось просто размышлять. Без участия рук. Куда, всё-таки меня мир ведёт? Или это Великая Сила?..

Вечером Аделька повёл меня по незнакомому дому на ужин. Стол был накрыт на четверых. Будут гости? Об этом я и спросил оме Лисбета. Но тот сказал, что он сам из простой семьи и привык, что за столом сидят все вместе.

— Но если вам, оме, это неприятно, то, оме, прошу вас потерпеть. Ведь и Аделаид ваш — мой пациент. А я не делаю различий между пациентами.

— Да нет, оме Лисбет, я наоборот, полностью разделяю вашу точку зрения…

— Вы знаете, оме Ульрих, у нас и в схоле и в Совете города есть такие искусники… Да и простые богатые люди в городе не все со мной согласны. Я и не люблю поэтому… там… с ними… Да и потом… Вы же оме, знаете, мы искусники, чувствуем ложь. И в Совете, на их балах… это вот… у меня каждый раз чувство, что мне голову битым стеклом набивают, так они врут.

— Что, даже искусники?

— Да, оме… Искусники тоже… Там же много обычных людей, не искусников, и вот с ними-то…, - Лисбет поморщился и схватился пальчиками с розовыми коротко стрижеными ногтями за виски, — искусники лгут простецам, простецы лгут друг другу, а я… я всё это чувствую… и мне плохо с ними…

Энергетика головы омеги пожелтела.

— Вы просто не умеете закрываться от этого, оме…

— Закрываться?

— Да, оме, закрываться.

— «Аделька, разреши мне смотреть через твои глазки», — обратился я к сидевшему от меня по левую руку омежке.

Я положил руку на его макушку и картинка столовой, в которой мы сидели скакнула. До этого я смотрел энергетическим зрением.

Мы сидели в столовой, я напротив Лисбета, Аделька слева от меня, а Лизелот справа.

— От этого можно закрыться, оме. Я, например, чувствую эмоции всех обычных людей и в городе мне волей, неволей приходится закрываться, иначе я просто сойду с ума, оме…

Аделька и Лизелот с любопытством слушали наш разговор. Ничего, подправлю и всё забудут.

— Вы, оме, представьте, что вокруг вас сфера такая. И через эту сферу вы чувствуете окружающих. Эта сфера называется сферой внимания. Её можно растягивать до очень больших пределов. А теперь представьте, что вы эту сферу сжимаете, уменьшаете, ну, вот до таких размеров, — я показал до каких, — на ладонь от тела. И всё, все чувства других людей остались там, за этими пределами. Я, по крайней мере, так делаю.

— Благодарю. Я обязательно попробую, оме Ульрих, — тихо сказал Лисбет.

Я улыбнулся под бинтами.

— Скажите, оме Лисбет, а вы как-нибудь пробовали уклониться от приглашения на бал Совета города?

— Я практически постоянно так делаю, оме, — печально откликнулся целитель, — придумываю себе поездку, беру под неё в Корпусе предписание и еду… На острова или по деревням…

— Хм. Вот как?

— Да… Приходится… А здесь… Здесь у себя я сам могу решать кого брать пациентом, а кого не брать…

— И… вы взяли меня. Вот так, не зная? А вдруг я плохой человек? Вру и не краснею?

— Нет, оме. Мне показалось… — оме помолчал, задумавшись, — да, мне показалось, что вас должен взять я… И вы не врёте… Правду не говорите, но не врёте… я чувствую это.

— И господ Лени и Сигилда вы тоже только для меня пригласили?

— Да…, - задумчиво сказал Лисбет, копаясь в себе, — А… Нет… Я иногда зову кого-то из них. На консилиум.

— И уговариваете их лечить бесплатно? Как меня?

— Да… Особенно деток.

— Оме, а вот Сигилд, вы говорили он пластикой занимается… Пластика ведь это очень дорого… как вы его смогли уговорить? А самое главное — зачем?

Лисбет замолчал. Надолго. Теребил руками салфетку. Думал.

— Вы понимаете, оме, — начал он, — когда вы пришли и я вас увидел, осмотрел, мне показалось…

Я слушал и через глаза Адельки смотрел на волнующегося омегу.

— Мне показалось…, что так будет правильно… Правильно вылечить вас… Вернуть вам ваше прекрасное, я не сомневаюсь в этом нисколько, лицо… Вот…, - Лисбет оставил, наконец, салфетку в покое, сжатые кулачки его побелели и он поднял на меня свое лицо с пылавшими щеками.

Хм… Сила Великая, зачем ты толкаешь его ко мне?

— А как вы думаете, оме, откуда к вам пришло такое желание?

— Откуда пришло? Хм. Просто я подумал, что вы… вам надо помочь…

Стены комнаты поплыли волнами, как круги по воде, в