Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - Наталия Романова

Дома собрались все Калугины, кто был в это время в городе и области, даже средний брат примчался из соседнего округа.

Мама плакала, хваталась за сердце, поминутно повторяла, что от послушной Ляли не ожидала такой выходки, но всё хорошо, что хорошо кончается. Лена ревела навзрыд, просила прощения, втянула родственницу в такую историю, кто бы мог подумать… Всегда, без исключения всегда безопасно было, и вдруг. Николай поглаживал жену по плечам, вздыхал, молча говоря взглядом, что гормоны – не шутка.

Не приехала жена Игната. Осталась ждать мужа в родовом гнезде вместе с четырёхлетним сынишкой, в далёком Сибирском посёлке. Сам Игнат собирался отправиться к семье на следующее утро, догуливать отпуск, который прервался по вине неугомонной Славки.

Снова Ляле пришлось защищать сестру, пытаться взять часть вины на себя. В конце концов, её никто не связывал, силком в джип с Михой не тащил. Мало ли, что придумала Слава, у Ляли своя голова на плечах, она могла и должна была отказаться. Не отказалась. Выходит, сама виновата.

За её ошибки нельзя наказывать других. В этом Ляля была железобетонно уверена и с упрямством доказывала это отцу.

Что значит – разжаловать майора Андронова? За что? Если бы не Вячеслав Павлович, они бы погибли ещё на дороге. Он остановил конвой, немного спутав карты боевикам, вытащил Славу и Лялю из-под обстрела, сориентировался, увёз в безопасное место. Относительно безопасное, но всё-таки в миллион раз лучше, чем возвращаться на базу через пустыню, превратившись в отличную мишень и добычу.

За что наказывать подполковника Дудко, на которого свалились две генеральские дочки, как снег на голову в сентябре в центральной Африке? Он, можно сказать, сотворил чудо. А ещё, если бы не маячки, установленные по его приказу, неизвестно, сколько бы Лялю искали и нашли бы вообще.

Виктор Бисаров в чём виноват? В том, что дважды спас её? Нет, трижды! Один раз он расстрелял ядовитую змею, которая наверняка ужалила бы. Не просто же так она ползла в направлении Ляли, в конце-то концов!

Нельзя никакого наказывать! Никакого-никакого! Если уж наказывать, то её, Лялю, можно за двоих, раз Славы нет.

– Раскомандовалась! – обрубил Калугин-старший. – Без сопливых разберусь, что со всей этой компашкой делать.

– Ты не посмеешь! – взвилась Ляля. – Если только я узнаю, а я узнаю, такое устрою, что всё, что делала Славка, покажется детским лепетом! – пригрозила она, не ведая, откуда силы взялись на спор, как посмела повысить голос на отца.

Подобного в их семьи не случалось никогда. Может, братья ругались один на один, иногда мама фыркала, однако авторитет отца оставался непоколебимым, тем более для покладистой, неконфликтной, разумной Ляли.

– Сестра от сестры недалеко падает! – загоготал Игнат, Николай перегнулся, хватаясь за живот от смеха.

Ляля вышла из мастерской, вдохнула воздух мегаполиса, по-летнему тёплый, знакомый, родной. Пахло свежим асфальтом, только испечённым хлебом из соседней пекарни, отцветающей сиренью, рекой.

Впитала привычные звуки. Гул от шелеста шин по асфальту, звуки клаксонов, скрип качелей во дворе, звонкие крики детей, оставшихся в городе, мяуканье дворового кота, щебетание парочки залётных птиц, один бог знает, как оказавшихся в этом месте.

В нескольких шагах завёлся старенький жигулёнок, сотрясая воздух громким выхлопом. Ляля, ещё пару недель назад отскочившая бы в панике, лишь вздрогнула от громкого звука. Не сильнее, чем стоявшая рядом группа школьников.

Улыбнулась, поставила мысленную пометку о том, какая она молодец. Психотерапевт, которого она исправно посещала, будет доволен.

Сначала ей казалось глупым тратить время и деньги на врача. Да, она сильно испугалась, многое пережила, но молодой организм должен был справиться сам. Пару раз столкнувшись с психопатологическими репереживаниями, так называемыми флешбеками, согласилась с доводами родных.

Прошло два месяца, закончился срок «домашнего ареста», на самом деле – волнения родителей за дочь, когда её не отпускали никуда одну. Ни на работу, ни в институт, ни в магазин.

Она жила в доме детства, передвигалась на автомобиле с водителем, в общественных местах бывала только с сопровождением, много спала, вкусно ела и вот… наконец-то срок «домашнего ареста» подошёл к концу. Врач позволил перебраться к себе, папа сменил гнев на милость, и вот уже целую неделю она засыпала и просыпалась в своей кровати.

Сейчас уже не верилось, что всё случившееся – реальность.

Что где-то в мире существует красно-жёлтая пустыня, омываемая влажным воздухом ночами и невыносимой сухостью к полудню. Живут, воюют, умирают люди, кто-то за свои идеалы, кто-то по долгу службы или за деньги. Рождаются дети, женщины прозябают в нищете и бесправии, мужчины вынуждены гнуть спины едва ли не с детсадовского возраста или проливать кровь за чужие идеи.

Что всё, что произошло, не плод воспалённой фантазии, не итог богатого воображения. Всё случилось на самом деле. С ней, Лялей.

Она бы наверняка забыла, перестала думать, вспоминать, если бы не отчётливое понимание, что ей не хватает Виктора Бисарова, с его бездонным синим взглядом, синее самого синего неба.

Не хватало его зашкаливающей дерзости в каждом движении, дыхании. Не хватало нежности, с которой он смотрел, прикасался. Не хватало атмосферы, насыщенной тестостероном и адреналином, от которой хотелось убежать и одновременно окунуться в неё.

Не хватало его губ, как ни странно, ужасно не хватало губ. Поцелуев, прикосновений, опаляющего дыхания, всего, что толком узнать не успела, но уже привязалась.

Волшебство. Вернее, любовь.

Ляля отчётливо понимала, что полюбила капитана Бисарова, максимально не подходящего ей мужчину. С сомнительными манерами, ещё более сомнительным моральным обликом. С чередой связей и женщин, выстроив которых, можно от Москвы до самой безопасной военной базы на Земле строй получить…

Разве нужен ей такой мужчина? Разве может быть с ним будущее? Крепкий брак?

Ведь никакой другой формат отношений Лялю не устраивал. Она всегда знала, что если полюбит человека, то выйдет за него замуж, родит детей, двоих или троих. Станет жить в честном браке, в любви, согласии, мире, обязательно в доверии.

Без камня за пазухой, без подозрений, без гнетущего чувства ревности, неверия и недоверия.

От мыслей отвлёк телефонный звонок. Звонил курьер, Ляля заказала себе цветы. Уже неделю она жила дома, а ваза на кухне пустовала без живых цветов – непорядок.

Курьер появился через пять минут, Ляля взяла букет розовых пионов, щедро расплатилась, снова вдохнула запах мегаполиса, на этот раз перемешанный с цветочным ароматом. Прислушалась к звукам города, откровенно наслаждаясь ими. Счастливо улыбнулась, будто предвкушала что-то по-настоящему удивительное. Поспешила к пешеходному переходу, в пекарню за свежей выпечкой.

Бриоши там сказочные, а какие чудесные профитроли. Пальчики оближешь!

У