Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - Наталия Романова

Игнат, наконец, переглянулся с командиром военной базы, наблюдающим за происходящим со спартанским спокойствием, какой-то вопиющей невозмутимостью. Подал знак взглядом двум бойцам, стоявшим недалеко от Славы, которая продолжала болевой, присовокупив удушающий приём, наслаждаясь хриплыми воплями пленника.

Два бойца ловко отцепили Славу от Даххака, быстро подняли её, оттащили в сторону, однако она умудрилась дважды пнуть распластанного боевика со словами:

– За Ляльку тебе, животное! За Вячеслава Павловича! За всех!

Ляля не верила своим глазам, такого просто не может быть, потому что… быть не может, но происходило.

– Любой из находящихся здесь хотел бы это сделать, но нам всем нельзя, а хрупкой девушке – можно. Да и кто поверит, что сопля меньше мизинца отпи… поборола боевика? – тихо сказал Игнат, нагнувшись к Ляле. – День был длинный, в четыре утра вылет, бери сестру, и идите спать.

Естественно, никто не спал. Ляля ворочалась с бока на бок, пыталась не плакать, изо всех сил подбадривала Славу. Старалась отвлечь, уж как получалось – а получалось откровенно плохо. Ей и самой было тревожно, места себе найти не могла. Миллион вопросов крутился в голове, ответов же на них было ровно ноль. Командование если и знало, то помалкивало, возможно, пока дочери генерала Калугина на базе, во избежание инцидентов.

В три часа пришёл Игнат, проверил, все ли вещи собрали сёстры, оглядел каждую с головы до ног.

Ляля в льняном костюме люксового бренда, том же самом, в котором прилетела сюда, с аккуратным высоким хвостом, сдержанным макияжем, блеском на губах.

Славка в берцах, камуфляжных штанах, футболке с растянутой горловиной, с взъерошенными, торчащими во все стороны волосами и в солнечных очках – очень актуальным аксессуаром для южной ночи.

У самолёта задержались, глядя на садящийся вдали вертолёт военной санавиации.

– Майора привезли, – посмотрел Игнат на вставшую столбом Славу. – Эвакуировали, стабилизировали, доставили. Думали, потеряют, но, выходит, есть Вячеславу Павловичу ради кого жить, – усмехнулся, произнося имя, видимо знал майора лично, по имени не называл. – Что стоишь? – улыбнулся он Славке. – Беги, встречай мужика. Вместе вернётесь.

– А можно? – распахнула глаза Славка.

– Можно Машку за ляжку и козу на возу, а в армии… Иди, рюкзак твой доставят, я договорился.

Славка трижды моргнула, недоверчиво посмотрела на брата, резко развернулась и стремглав рванула в сторону вертолётной площадки.

– Я тоже… хочу остаться! – выпалила Ляля.

– А ты, дорогая моя, полетишь со мной, тебе ещё меня от гнева генерал-полковника спасать, – обнял её Игнат и повёл к самолёту. – К тому же, не хочу, чтобы твой капитан вырвал мне ключицу и выколол ею глаз, уж больно грозен, – шепнул на ухо, как в детстве, когда подсказывал острое словечко, чтобы ответить задире Славке.

– Ничего Виктор не мой! – возмутилась Ляля, почти искренне.

Не её же? Один поцелуй ведь не считается?..

– Я так и подумал, – подтолкнул в салон, усадил на место, пряча смех в уголках глаз. – Ранение у Бисарова лёгкое, Дарья Александровна подлатает, дослужит оставшиеся два месяца и вернётся, Гусь ощипанный…

Глава 17

Отец сына с дочерью встретил лично. Никто не посмел перечить генерал-полковнику Калугину, пропустили на военный аэродром, прямо на взлётную полосу.

– Лера! – вскинул руки отец, увидев притихшую, испуганную дочь.

Крепко обнял, почти раздавил в объятиях, потом отставил в сторону, не выпуская из рук, внимательно оглядел с ног до головы, убеждаясь, что с ней всё хорошо. Цела, физически здорова. На скуле красовалась небольшая царапина, на руке порез, в целом же ни одного серьёзного повреждения.

– Слава где? – нахмурился он, заметив, что рядом с прилетевшим сыном нет основной зачинщицы переполоха.

– Осталась со Славиком, – криво улыбаясь, ответил Игнат.

– Кто позволил?! – зарычал генерал, изрыгая ругательства, несмотря на присутствие дочери. Обычно он был более сдержан при женщинах, своих, посторонних – неважно.

– Я разрешил, – спокойно ответил Игнат, начисто игнорируя недовольство отца, будто не видел его, или Ляле оно померещилось.

– Ты соображаешь, что наделал? Эту занозу выпороть нужно и под амбарный замок лет на сто посадить!

– Считай, посадил, – усмехнулся Игнат. – Славка теперь от палаты Андронова дальше ста метров не отойдёт. Медики, конечно, рады не будут, у командира базы седых волос прибавится, может, язва на нервной почве появится, зато дщерь твоя, как граница, на замке.

– Андронова, говоришь? – приподнял брови отец. – Повезло твоему Андронову, что ранение получил, а то бы… – махнул рукой в отчаянии, показал в сторону автомобиля, стоявшего вдали.

В машине генерал-полковник продолжил разносить нерадивого сына, который неизвестно за что звание получил, такого обормота в рядовых до пенсии держать, после выгонять с позором, без льгот и пособия, чтоб до конца жизни на воде и хлебе сидел.

Бестолочь! Дурень! Олух царя небесного!

– Ты говорил, что Андронов – проверенный человек, не подведёт. Я ему дочерей доверил, и что? Что, я спрашиваю?! Считай, нет в вооружённых силах такого майора, уволен. Со всех звёзды сниму, так и знай! С Андронова, Дудко, всех кто рядом стоял, проходил, дышал! Они у меня за Полярный круг отправятся до конца дней! Сгниют там!

– Славика уже наказание настигло, – засмеялся в голос Игнат. – Ему звезда наша Владислава досталась, любой бы предпочёл на Новой Земле служить.

– Ерунду не мели! – фыркнул отец.

Ляля же продолжала недоумевать. Слава и Вячеслав Павлович вместе? Когда это случилось, почему она ничего не заметила? Совсем-совсем ничего… крошечного намёка не увидела, хоть какого-нибудь всплеска положительных эмоций между этими двумя. Лишь взаимное раздражение и неприязнь, которой можно было резать пространство, настолько острое.

Наверное, прав Игнат, сказав, что Лера наивная и невинная, не видит дальше собственного носа.

– Спорим? – заржал Игнат.

– Я тебе поспорю, – отрезал отец. – Смотри мне, если со Славой что-нибудь случится, ты не только без звёзд останешься, без… – поперхнулся, посмотрев на притихшую Лялю.

Пришлось перевести разговор, чтобы не распаляться дальше. Обсуждали последние новости, которых было немного, но кое-что накопилось.

Лена, вместо которой с гуманитарным грузом отправилась Ляля, вышла из больницы, врачи заверили, что угрозы выкидыша нет, и не было толком. Николай перестраховался, правильно сделал.

Фёдор с Полиной собирались приехать, Маша надумала в столицу поступать, довезут, устроят дочь, погостят у родных и снова к себе, в Сибирь, к делам-заботам. Младших детей тоже привезут, нужно мир показать, немного, чтобы не нахватались на строгий взгляд лишнего.

Михаил с Мариной тоже собирались. Лёшка отложил поездку, кто-то на хозяйстве остаться должен, и жена у него на сносях, того и гляди родит. Станет Фёдор дедом второй раз. А сам генерал-полковник Калугин Степан Миронович –