Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - Наталия Романова

– Беги к вертолёту. Беги, даже если марсиане начнут вторжение на эту сраную пустыню. Твоя задача – бежать.

Выбил плечом дверь, распахнул, выскочил сам, дёрнул Лялю с криком:

– Беги, Лялька!

Если бы Ляля хоть раз в жизни представляла вторжение марсиан, наверняка оно примерно так и выглядело бы. Стрельба со всех сторон сразу, кажется, даже из земли и с неба. Что-то громыхало, заставляя содрогаться всем телом, ударные волны проходили сквозь тело, чудом не свалив с ног. Вокруг гремело так, что не помогали наушники, автоматные очереди не замолкали ни на секунду, неслись, казалось, отовсюду. Её прикрывали, не позволяя боевикам высунуться, вызывая огонь на себя, подставляясь под шквальный поток пуль.

Дыхания не хватало, ногам было невыносимо тяжело, дышать полной грудью не получалось, но Ляля бежала, бежала, бежала, бежала, видя перед собой цель – вертолёт.

Помня единственное: «Беги, Лялька!»

Навстречу ей неслось двое военных, которые выскочили из вертолёта, кто они, знакомые или нет, разглядеть было невозможно. Поравнявшись с одним из них, Ляля почувствовала, как сильные руки подхватили её, сжали стальными тисками так, что останутся синяки, понесли в сторону вертолёта.

Она крепко обхватила руками несущего, поджала ноги, вцепилась изо всех сил, сжала зубы, зажмурилась, сосредоточилась на том, чтобы удержаться. Не мешать своими хаотичными движениями, неуместной истерикой и паникой, которая немилосердно накатывала, вместе с всепоглощающим ужасом.

– Взлетай! – услышала смутно знакомый голос.

В это же мгновение Лялю буквально как мешок картошки швырнули в нутро вертолёта. Мужчина, нёсший её, запрыгнул следом. Машина с гулом поднялась ввысь, унося живую, почти не пострадавшую дочь генерала Калугина в безопасность.

Ляля быстро оглянулась. В иллюминатор, обхватив руками рот, смотрела Слава, сдерживая слёзы, что было совершенно ей несвойственно. Последний раз сестра плакала лет в пять, сломав руку на батуте, с тех пор она вставала с сухими глазами после любого падения.

Внизу оставались точки людей, ведущих ожесточённый бой не на жизнь, а на смерть, некоторые из которых уже лежали недвижимо.

Мужчина сдёрнул балаклаву, до этого скрывавшую лицо. Нагнулся к замершей Ляле, обхватившей голову по примеру сестры, словно ладони на самом деле могли удержать весь ужас, страх, отчаяние, истерично клокотавшие внутри, ищущие хоть какой-нибудь выход от творившегося внутри ада.

На Лялю пытливо смотрел старший брат, явно сканируя на предмет ранений, морального и физического состояния. Генерал Калугин собственной персоной, который вообще-то должен был быть в отпуске, рыбачить в забытом богом староверском сибирском посёлке – родине его жены.

– Игнат, – прохрипела Слава, глядя во все глаза на брата. – Вячеслав Павлович, он?..

– Скорей всего всё, Слав, – тяжело ответил он, глядя прямо на сестру, зная, что она не нуждается в сглаживании информации.

Какой-то нечеловеческий, жуткий стон отчаяния стал ему ответом.

Глава 16

Ляля смотрела на свои вещи, уложенные ею же перед тем, как отправится с гуманитарным грузом, и не верила, что все это её. Платье цвета хаки, в стиле милитари, льняные брюки, брендовые футболки, удобное бельё, косметика – всё принадлежит ей.

Она словно попала в нереальный мир из реального, с настоящими проблемами, чувствами, эмоциями, и не могла поверить, что платила за кусок трикотажа большие деньги, когда на самом деле имеют значение совсем другие вещи, когда где-то умирают от жажды, нехватки медикаментов, от инфекций, пуль, от человеческой глупости, жадности, скотства. И от точно таких человеческих качеств, как честь, совесть, любовь, наконец, от чего-то настоящего, истинного, ради чего стоило жить и не жалко умереть.

Сразу по прилёту их со Славой, которая за всё время не вымолвила ни слова, как в рот воды набрала, осмотрели врачи, пришли к выводу, что физически сёстры не пострадали, остальное к профильным специалистам.

Игнат не отходил от них ни на шаг, не упускал из виду ни на секунду. В случае, если ему нужно было отойти, приставлял к сёстрам парочку здоровенных бойцов, которые один своим видом внушали безотчётный страх и необъяснимую неприязнь, последняя была взаимной.

О том, что сёстры Калугины не однофамильцы двух генералов – отца и сына, – теперь знала, кажется, каждая собака на базе, даже парочка прибившихся котов была в курсе, все поглядывали с осуждением. Как и о том, что одну из них пришлось вызволять из плена, для чего подняли нешуточные силы, наверняка есть раненые, погибшие – о точном числе жертв тупости сумасбродных девиц не сообщалось, но в чудеса не верил никто.

В столовой сёстрам накрыли отдельный стол, расстелили скатерть, еду подносили буфетчицы, исподтишка стреляя недовольными взглядами. Ишь, нашлись, принцессы генеральские! Неизвестно сколько мужиков полегло за их золотые задницы, а кланяйся им, унижайся.

Ляля не могла есть, может быть от того, что выпила слишком много воды, если бы Игнат не отобрал, справилась бы с двухлитровой бутылкой. А может от косых взглядом, или от волнения, которое не покидало её, с которым никак не получалось справиться.

Слава тоже не ела, молча смотрела в одну точку, полностью игнорируя волну недовольства в свою сторону, будто не видела его, не ощущала. Ляля опасалась расспрашивать Славу, тормошить её, спугнуть крошечную надежду на то, что Вячеслав Павлович жив, что все живы. Все без исключения!

Игнат появился в столовой неожиданно, сменил бойцов, которые молчаливо удалились, увидев его. Передали из рук в руки «бесценный груз».

– Лер, поешь, – мягко сказал он, глядя на полные тарелки. – Слава, тебя это тоже касается.

– Не могу, – дёрнула головой Ляля.

– Надо, через «не могу», – вздохнув, сказал Игнат. – Славка, ты всегда была бойцом, неужели с котлетой не справишься?

– Отвали, а, – огрызнулась в ответ Слава.

– Я бы с радостью, Слав, я бы с радостью. Отдыхал бы сейчас в Кандалах, помогал Фёдору, с Лёшкой дом строил, с сыном в кои-то веки время проводил, с женой, а не вытаскивал чью-то юркую попу из увлекательного приключения, – на словах «увлекательное приключение» Игнат показал пальцами кавычки. – Всё, не дуйся! – добавил он, встретившись с сестрой взглядом.

– Это я виновата, – решила вступиться за сестру Ляля, ей и без того сейчас несладко, неизвестно какие санкции применит отец. Лялю же если и накажут, то домашним арестом, она совсем не возражает. – Это была моя идея тайком отправиться с гуманитарной помощью, и потом, тоже я… Не Славу ведь похитили! – привела она главный аргумент.

Уж если кто виноват, то она. Именно из-за её персоны поднялась такая волна, именно за ней в дом Даххака приехала военная полиция, именно из-за неё наряд попал в кольцо боевиков. Из-за неё военные были