Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - Наталия Романова

Через несколько минут вернулась Вафа, принесла тарелку с тем же блюдом, каким пыталась накормить в обед, поставила на низкий столик рядом с кроватью. Кинула недовольный взгляд на Лялю, попыталась скрыть злость, что совсем не удалось. Вышла, почти сразу вернулась с кувшином, стаканом и лепёшками, их тоже оставила на столе, показала жестом, чтобы Ляля ела, и скрылась.

Есть Ляля не собиралась, даже думать о еде не могла. А вот керамическая тарелка привлекла внимание…

То, что собиралась сделать Ляля, казалось полным безумием, но то, что происходило здесь и сейчас, было ещё безумнее. По большому счёту терять нечего, кроме жизни, естественно…

Она быстро стряхнула субстанцию, которую ей принесли в тарелке. Ударила со всей силы об стену, отчего та разлетелась на несколько кусков, затолкала осколки под кровать. Один, относительно подходящий, взяла в руку, села на кровать и начала ждать.

От леденящего страха зуб не попадал на зуб. За ширмой послышался шум, раздался голос Даххака, Ляля стиснула зубы, замерла, напряжённо глядя в дверной проём.

Долго ждать не пришлось, Даххак вошёл в комнату, плотоядно оглядел пленницу, самодовольно и похотливо усмехнулся. Демонстративно медленно поставил автомат в угол, встал рядом с кроватью, облизнулся, оставляя влажный след на губах, отчего Ляля едва не вывернуло. Сощурился, протянул ладонь к её волосам, проговорил что-то на своём языке, выплёвывая слова, как жёванный насвай, повторил на английском:

– Ты не должна сопротивляться.

– Если ты меня тронешь, мой жених убьёт тебя, потом мой отец убьёт тебя, потом мои братья убьют тебя, – чётко проговорила Ляля, пряча за спиной осколок тарелки.

– Человека нельзя убить несколько раз.

– Можно, – ответила Ляля, ничуть не сомневаясь.

Если она умрёт сейчас, отец найдёт Даххака, и одной смертью он точно не отделается. Нужно быть сумасшедшим, чтобы связываться с дочерью генерала Калугина, сестрой второго генерала Калугина, невестой капитана Виктора Бисарова – мысль о последнем была странной, неуместной, но удивительным образом ободрила Лялю, вселила необоснованную уверенность.

Капитан Бисаров однажды убил ядовитую змею, убьёт и этого гада, никаких сомнений.

– Довольно разговоров, – скривился Даххак, подошёл к кровати, толкнул Лялю с силой, та завалилась на спину, ощутимо ударившись головой о стену, от боли потемнело в глазах. – Женщина, которая много разговаривает – плохая женщина.

В этот же миг раздался непонятный шум, грохот, с улицы, через приоткрытое окно, послышались мужские взволнованные голоса. Даххак быстро одёрнул свою рубашку, которую до этого пытался снять, мгновенно развернулся и стремительно вышел из комнаты, прокричав что-то в сторону.

Ляля подскочила с кровати, забралась на комод, зацепилась за деревянный подоконник, выглянула на улицу. Ворота были распахнуты настежь, в центре двора стоял джип, рядом с которым находились четверо мужчин в военной форме, с оружием.

Даххак вышел к приехавшим. Навстречу к нему пошёл Абдула Хуссайн – его Ляля узнала сразу. Дядя с племянником обнялись, начали говорить. Сначала негромко, бросая друг другу короткие, обрывистые фразы, постепенно тон повышался, пока, наконец, не перешёл в крик.

Абдула Хуссайн со злостью отодвинул племянника в сторону и двинулся в сторону дома, махнув своим людям, чтобы двигались за ним. В эти же минуты во двор выскочил маленький Башир, следом за ним выбежала Хабиба. Малышка счастливо завизжала, вцепилась в руку Абдулы Хуссайна, что-то лепеча, потянула в сторону лежанки, игнорируя мужчин с оружием, вопившего на неё отца и крепкий подзатыльник брата.

Во дворе появилась Вахида, следом за ней спешно вышла Вафа. Они говорили громко, экспрессивно жестикулировали, порой переходили на истеричные вопли, похожие на крик чаек над мусорным полигоном.

Ляля соскочила с комода, быстро натянула берцы, валяющиеся у кровати, привычным жестом дёрнула шнурки. План родился мгновенно и был таким же немощным, как Ляля, но сидеть и безучастно ждать свою судьбу она не могла.

Быстро вышла из комнаты, побежала в сторону выхода из дома. Когда её тащили, заметила, что у дома два выхода. Помимо того, что вёл во двор, была ещё одна дверь, на противоположную сторону, что там – неизвестно.

Может быть, свобода, может – смерть. С силой рванула дверь на себя, не особо надеясь на чудо, но оно произошло, дверь распахнулась.

Ляля выскользнула на улицу, оглянулась в полутьме, прислушалась к перепалке, которая доносилась с другой стороны дома, и, кажется, не собиралась прекращаться. Крадучись двинулась вдоль забора, прячась в тени, пока не увидела железную калитку.

Стараясь не шуметь, нажала на ручку, которая, удивительное дело, поддалась. Выглянула на тёмную улицу, лишь единственное окно дома отбрасывало тусклый свет на дорогу.

Сделала шаг вперёд, ещё один, и ещё, пока не рванула со всех ног, куда глаза глядят. Вернее, не глядят, потому что бежала Ляля в кромешной темноте, путаясь в широких подолах длинных платьев.

Сердце стучало в висках с такой оглушающей силой, что Ляля не слышала больше ничего, лишь звонкие удары собственного сердца: бам, бам, бам. Бам, бам, бам!

С каждым шагом всё быстрее и быстрее, быстрее и быстрее, ещё быстрее, стремительней, опережая собственное дыхание и мысли.

Сколько и куда она бежала, Ляля ни понять, ни впоследствии вспомнить не могла. Просто неслась, сломя голову, не соображая ничего, не видя никого.

Не глядя, не думая, не дыша.

Потому что, и Ляля понимала на интуитивном уровне, если бы задумалась хотя бы на долю секунды, позволила себе самый крошечный анализ происходящего, впала бы в ступор от собственной смелости, вернее – глупости, как посмотреть.

Наверное, правильней было остаться в спальне, попытаться найти общий язык с Даххаком, даже если бы ценой тому стало её тело. Только при микро-мысли об этом становилось настолько тошно, что представить подобное было попросту невозможно.

Нет, просто сразу – нет! Ни за что!

Лучше взорваться на мине, задеть растяжку, получить автоматную очередь в спину, наступить на клубок самых ядовитых в мире змей, чем предположить, просто подумать о сексе с этим отвратительным человеком.

Стоило подумать об автоматных очередях, как вдали раздался их грохот. Сначала со стороны, откуда предположительно бежала Ляля, и сразу же во всей округе, освещая пространство яркими вспышками.

В панике Ляля упала на землю, обхватила голову трясущимися руками, увидела перед собой сухие кусты, поползла туда, не особо надеясь на спасение. Особенно когда огромная тень накрыла её с ног до головы, заставляя еле слышно пискнуть. Издать звук громче она попросту не смогла. Спазм, обхвативший живот и грудную клетку за микросекунду, поднялся к горлу, сжал с неимоверной силой и вытолкнул желчь, заставляя содрогнуться всем телом.

– Вот же