Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - Наталия Романова

Вторая жена? Вторая? Жена? Взамен умершей сегодня? Что в этих словах более абсурдно, ужасно, отвратительно, Ляля решить не могла. Всё!

– Приходили ваши военные врачи, сказали, что много крови вылилось, человек не может жить без крови. Женщины часто умирают, – небрежно заметил Башир, заставляя Лялю содрогнуться всем телом.

Вафа – первая жена неизвестного мужчины, который решил, что взять второй женой дочь генерала – отличная идея, – что-то быстро заговорила, одёрнув сына, недовольно глядя ровно на Лялю.

– Ты должна есть то, что тебе дают, нужны силы. Слушаться её, – Башир показал на мать. – Вахиду слушаться – мать нашего отца, делать всё, что она говорит. И меня слушаться, – добавил он, лопаясь от гордости. – Я – мужчина.

В это время малышка Хабиба, устав от непонятных разговоров, дёрнула Лялю за брюки, залепетала на своём, протягивая карандаш. Башир в раздражении ударил кроху и мгновенно получил от матери, что-то грубо прокричавшей ему.

Рефлекторно Ляля отступила на пару шагов, не отрывая взгляда от перепалки матери и сына. Громкий мужской голос оборвал галдёж, заставив всех троих моментально замолчать и спешно ретироваться.

Ляля уставилась на идущего в её сторону невысокого худого мужчину в военной форме без опознавательных знаков, с автоматом в руках.

Узкие плечи, такая же грудная клетка, взгляд исподлобья больших, тёмно-карих глаз, суетливые, нервные движения, весь словно на шарнирах – всё это Ляля уже видела.

Даххак – племянник Абдулы Хусайна, вместе они приезжали на военную базу, когда Ляля следила за отгрузкой гуманитарной помощи.

– Тебя ждут большие проблемы,– сходу заявила она на английском, зная, что Даххак владеет им, слышала на базе. – Я – дочь высокопоставленного военного чиновника в своей стране, генерала. Тебя найдут, будут судить.

Даххак на секунду растерялся, кажется, то, что сказала Ляля, стало для него неожиданностью, но почти мгновенно собрался, вернув лицу высокомерное выражение.

– Тебя никто не найдёт, – ответил он хриплым голосом, изогнув рот в кривой ухмылке, сделав акцент на «тебя». – Твоя подруга мертва, все твои товарищи мертвы, ваше командование считает, что ты тоже мертва.

Пока Ляля задыхалась от ужаса, с нечеловеческим трудом сдерживая слёзы, Даххак приблизился почти вплотную, окутав запахом кислого пота, протянул руку к её всклокоченным волосам, легко погладил, глядя с гадкой улыбкой, мерзко облизнулся и сказал:

– Наша свадьба через три дня.

Глава 14

Никогда в жизни, в самом кошмарном кошмаре, ужасном ужасе, при помощи самого художественного из всех художественных воображений, Ляля не могла представить, что окажется в такой ситуации, но оказалась.

День неуклонно подходил к концу, небо покрылось оранжевой дымкой, потом медленно серело, пока вовсе не превратилось в непроглядную мглу, не предвещая ничего хорошего Ляле, словно рассказывала об её участи, судьбе.

Подошла Вахида, прошамкала что-то недовольно, показывая рукой на дверь. Ляле пришлось пройти в дом, перебарывая сковывающий ужас и отвращение.

Вопреки ожиданиям, в доме оказалось проведено электричество. Даххак не поскупился на дизель-генератор, значит, по местным меркам считался зажиточным. Несколько просторных комнат были скудно обставлены добротной мебелью, длинные диваны вдоль стен, на полах расстелены ковры, пахнущие пылью. На низких столах посуда, несколько детских игрушек, клочки бумаги, рассыпаны цветные карандаши.

Вахида завела Лялю в одну из комнат, ткнула пальцем на топчан, на котором уже лежала женская одежда. Показала рукой на низкую дверь, ткнула её, распахивая перед лицом Ляли, которая увидела узкое помещение с несколькими тазами с водой и банные принадлежности.

Следом в комнату вплыла Вафа, Вахида села на одну из низких скамеек, гаркнула что-то, злобно скривилась, после чего Вафа ринулась к Ляле. Резко, с силой потянула за футболку, ругаясь на ходу. Ляля вцепилась мёртвой хваткой в свою одежду. Они что, собираются устроить представление из её помывки?

Вафа тянула футболку, вопя на всю округу и плюясь. Ляля, стиснув зубы, держалась за ткань, пытаясь одновременно вывернуться, пока вакханалию не прекратила Вахида, с силой потянув Лялю за волосы.

Она дёргала длинные волосы Ляли, кричала ей в лицо, показывала жестами, чтобы Вафа продолжила своё дело. Торопясь, та стащила с пленницы футболку, сняла брюки, вместе с трусами. При этом бесконечно говорила, то ли ругалась, то ли радовалась, то ли причитала. Эмоции было совершенно невозможно прочитать, настолько всё выглядело диким, безобразным и противным.

Голову Ляли опустили в один из тазов с прохладной водой, намылили каким-то средством, и если бы не обстоятельства, она бы по достоинству оценила аромат. С остервенением натёрли жёсткой мочалкой тело, смыли мыло, сунули в руки большое махровое полотенце, кричали что-то в две глотки, показывали в сторону кровати.

Лялю трясло в ужасе, паника накрыла с головы до ног. Три дня…

Даххак сказал, что свадьба через три дня, но разве кто-то обещал, что он станет ждать это время, чтобы… чтобы изнасиловать её. Иначе обозначить не получалось.

Почему, почему же она не слушала Славу, когда та зазывала в секции борьбы, доказывала, что это интересно, а если не интересно, то точно пригодится. Нужно было пройти курсы женской самообороны, хоть какой-нибудь обороны. Сейчас она могла бы хоть что-то противопоставить этим людям, а не чувствовать себя овцой на заклание.

В дверь заглянула Вахида, со злостью оглядела обнажённую Лялю, которая так и оставалась недвижима, как замерла посередине «ванной комнаты» с полотенцем в руках, так и стояла, дыша через раз. Старуха гаркнула, на что Ляля не отреагировала ни взглядом, ни жестом, её словно парализовало.

Вахида схватила Лялю за руку, силком поволокла к кровати. От ужаса та не могла сопротивляться, лишь переставляла ставшие деревянными ноги и боролась с тошнотой. С утра во рту не было маковой росинки, желудок же казался болезненно полным, словно объелась чего-то тяжёлого, отравилась.

Одели Лялю в четыре руки, поднимая её руки, как гуттаперчевой кукле, будто случайно дёргали за волосы, со злостью толкали. Поочерёдно натянули на неё два необъятных платья-балахона. Сказала бы, что джалабии или абайи, но это были именно безразмерные балахоны, воняющие чем-то удушливо-сладким. Один светлый, с яркой вышивкой на груди, второй, который сверху, чёрный.

Вахида указала на кровать, с силой надавила на плечи, заставляя сесть упирающуюся Лялю, провопила что-то ей в лицо и спешно вышла, напоследок кинув распоряжение Вафе.

Вафа быстро выскочила из комнаты вслед за свекровью, Ляля судорожно оглядела место, в котором очутилась. Окно почему-то под потолком, но если встать на узкий комод с изогнутыми ножками, получится дотянуться, увидеть, что происходит. Низкая кровать, заправленная ворсистым покрывалом, бетонные стены, две из которых с выцветшими коврами, несколько шкатулок