Лед и пепел - Мила Дуглас

Глава 21

Луна, холодная и безжалостная висела над Седой скалой. Она заливала мертвенным серебром изъеденные ветрами уступы, превращая гигантский утес в призрачного стража вечности. Воздух был разрежен, звонок, пропитан запахом камня, снежной пыли и чего-то острого, дикого – предчувствием. Александр Греймарк, король Льда и пепла, замер на краю каменистой площадки, его тень, длинная и острая, легла на лунную дорожку. За ним, невидимые в скальных тенях, затаились его люди – горстка отборные клинков, выкованные в горниле войн. Тишина была не просто отсутствием звука. Она была живой, напряженной, готовая лопнуть от первого шороха.

И шорох пришел. Негромкий, осторожный, сливающийся с шелестом ветра в расщелинах. Из-за гребня скалы, как призраки, выступили фигуры. Луна выхватила из мрака натянутые тетивы луков, стальные наконечники, направленные прямо в сердце Александра. Лучники Роана. Их лица были скрыты тенями капюшонов, но позы кричали о смертельной готовности. Один шаг – и лунный свет зальет площадку стрелами.

Александр не двинулся. Он стоял, воплощение ледяного спокойствия. Но внутри бушевала буря. Каждое мгновение здесь, на краю бездны и предательства, было испытанием его новой, хрупкой веры. Он медленно поднял руку, не для угрозы, а для демонстрации. В пальцах, лишенных перчатки, мерцал крошечный предмет – ладанка из грубого холста, та самая, что хранила ключ к посланию. Знак Тэссы.

– От Вечнолесья, – его голос, низкий и ровный, разрезал тишину, не нарушая ее звенящей сути. – Ключ принят. Дверь открыта.

Напряжение спало. Тетивы ослабли, но не опустились. Лучники расступились, пропуская вперед троих. И мир Александра сузился до трех силуэтов, появившихся из лунной дымки.

Тэсса. Она стояла чуть вдалеке, бледная, тени залегли под огромными глазами говорили о бессонных ночах, о страхе, о пути, полном опасностей. Но сами глаза… Они горели. Не слезами, нет. В них пылал внутренний огонь, решимость, закаленная в горниле отчаяния. Огонь, который когда-то растопил лед в его душе и теперь снова звал, обещая… что? Искупление? Правду? Себя? Ее плащ был запахнут до подбородка, но он видел, как тонкие пальцы судорожно сжимали ткань.

Роан. Старик, которого он отпустил. Справа от нее, словно грозовая туча, навис над ними. Его мощная фигура, закутанная в шкуры и сталь, дышала неприкрытой угрозой. Лицо было сурово. Взгляд, острый, впился в Александра, выискивая слабину, ложь, повод для насилия. Он был стражем. И его мера доверия равнялась толщине лезвия его меча.

Миррель. Слева. Ее брат. Он казался тенью самого себя – осунувшийся, с впалыми щеками и лихорадочным блеском в глазах. Но в этих глазах, помимо вины, тяжким камнем лежащей на плечах, горела и надежда. Отчаянная, хрупкая, как первый ледок на ручье. Надежда на Александра. На спасение.

– Греймарк, – голос Роана прозвучал как скрежет камней, низкий, вибрирующий от сдерживаемой ярости. – Ты здесь. Хвала духам гор, что они не ослепли от твоей холодной спеси. Но знай: один ложный шаг, один намек на угрозу Тэссе – и я сложу твои кости у подножия этой скалы. Понял, Король Льда?

Александр не отвечал. Его взгляд, неотрывный, пылающий серым холодом, был прикован к Тэссе. К ее бледности. К ее глазам. К тому, как она замерла, словно готовая к побегу. В его груди бушевал ураган: гнев на Роана, холодная оценка угрозы, анализ состояния Мирреля… Но все это тонуло в море одного чувства – она здесь. Живая. Перед ним.

Миррель сделал шаг вперед, его голос дрожал, прерывался, но звучал с отчаянной силой:

– Александр… Ваше Величество… Благодарю, что пришли. Благодарю за… за шанс. – Он сглотнул, его пальцы белели, сжимая рукоять кинжала. – Валтор… в Альдеборе. У постели нашего дяди. Отравляет его медленно, день за днем. Пока мы здесь говорим, он вплетает новые нити лжи в уши совета… Он должен быть остановлен! Помогите! Ради Вечнолесья… Ради… – Его взгляд метнулся к Тэссе, полный муки и мольбы.

Роан рыкнул, перебивая:

– Ради нее, Греймарк! Ты слышишь? Валтор знает, что она жива. Знает, что она сбежала. И он сделает все, чтобы уничтожить ее! Твои стены, твои легионы – они не спасут ее от его яда или кинжала в спину! Только его смерть гарантирует ее жизнь! Твоя клятва, Греймарк! Клятва на твоем проклятом троне из льда и пепла! Безопасность Тэссы – или война, от которой не останется камня на камне!

Слова Роана, тяжелые как обвал камней, обрушились на них. Угроза. Требование. Признание страха за ту, что стояла меж них. Александр видел, как Тэсса вздрогнула при последних словах, как огонь в ее глазах вспыхнул яростнее. Он видел вину на лице Мирреля, отчаяние Роана. Но все это было фоном. Шумом. Его мир сузился до бледного лица, до огромных горящих глаз, которые смотрели на него сквозь лунную дымку. Сквозь месяцы разлуки, предательства, льда и боли. В них он читал все: страх, ярость на Валтора, усталость, надежду… И что-то еще. Что-то древнее, неистребимое, что не смогли убить ни лед Дарнхольда, ни яд лжи.

Взрыв.

Это случилось внезапно. Как дождь после засухи, которого долго ждали, но все равно не готовы встретить. Одно мгновение Тэсса стояла около Роана и брата. Следующее – она сорвалась с места. Не бежала – полетела. Ее плащ развевался, как крылья испуганной птицы. Она пронеслась мимо оцепеневшего Мирреля, мимо вздрогнувшего и сделавшего инстинктивный шаг ей наперерез Роана. Она мчалась через лунную площадку, прямо к Александру, к его ледяной неподвижности, к его серым глазам.

Он не успел подумать. Не успел отреагировать как король, как полководец. Инстинкт? Голос той самой лаванды в душе? Он просто открыл руки. И она врезалась в него. Со всей силой отчаяния, веры и долгожданного освобождения. Ее тело, хрупкое и сильное одновременно, дрожало. Ее руки вцепились в его плащ, в кольчугу под ним, будто боясь, что он испарится. И прежде, чем кто-либо – он сам, Роан, Миррель, лучники – мог осознать происходящее, она запрокинула голову.

Ее губы нашли его. Не нежно. Не осторожно. Со страстью обреченной, нашедшей спасительный берег. Со всей болью разлуки, страха, невысказанных слов и яростной, неистребимой правды чувства. Поцелый был глотком воздуха после долгого удушья. Признанием. Обетом. Клятвой.

– Мой… – ее шепот, горячий и порывистый, обжег его губы. – Мой Ледяной Король… Мой, только мой…

И лед треснул. Не с грохотом обвала, а с тихим звоном разбитого хрусталя где-то в самой глубине. Александр Греймарк, повелитель трех стран, чье сердце считалось высеченным из гранита, вздрогнул. Вся его стальная выправка, весь контроль рухнули