Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

полы скрипят, каждый шаг, который я делаю — тяжелая работа, потому что мои ботинки прилипают к грязному полу, который как сверхпрочный клей, пытающийся оторвать подошвы от моих новых ботинок. По всем стенам расклеена атрибутика колледжа Гроувтон, все в фирменных зеленых и белых тонах. Плакаты и статьи, фотографии, флаги и майки — все это приколото булавками к стенам из темного дерева.

Кинг и Рекс подходят прямо к бару, а мы с Линксом, обнявшись, ищем кабинку. И я не знаю, как, ведь все занято…

— Убирайтесь! — рявкает Линкс, и обитатели кабинки, рядом с которой он нас остановил, рослые парни и симпатичные девушки, все встают по команде, хватают свои напитки, и парни на самом деле благодарят его, уступая свой столик.

— Она им так быстро наскучит. — шепчет кто-то себе под нос, когда они пробегают мимо меня, отчего у меня хрустит шея, когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть через плечо, но все девушки, которых Линкс только что вынудил встать со своих мест, перешептываются.

Это могла быть любая из них.

Я хмурюсь, когда Линкс усаживает меня на угловое сиденье, наклоняется вперед и вытирает рукой потрескавшуюся подушку сиденья, прежде чем я сажусь. Затем он садится рядом со мной, обводя взглядом остальную часть бара, и его рука обвивается вокруг моих плеч. Он откидывается назад, сутулясь, расслабляясь, и чем дольше я смотрю на него, тем сильнее у меня пересыхает во рту.

— Это было подло. — говорю я, имея в виду его требование, но слова девушки звучат правдиво в моей голове.

Я им наскучу, и они больше не захотят, чтобы я околачивалась поблизости, совсем как мой отец.

Я хмурюсь, глядя на красивое лицо Линкса. Его темные брови, растрепанные обесцвеченные светлые волосы, полные губы, шикарный рот и прямой нос. Маленькая темная веснушка под правым глазом, такая же на той же скуле.

Его персиковые губы приподнимаются, но он не смотрит на меня, его пальцы сжимают мою шапочку. Я чувствую себя в безопасности. То, как он обнимает меня, всегда прикасается, всегда наблюдает, как будто у меня двадцать четыре на семь охранники. Вероятно, это должно казаться агрессивным, но все, что это делает, — это заставляет меня чувствовать, что меня видят.

Я так отчаянно хочу, чтобы меня увидели. Не всем миром, просто кем-то, кому не наплевать на меня. И эти мальчики, мужчины, они это делают.

Это отвратительно.

Я.

Я отвратительна.

Как я жажду их сейчас, после одной дурацкой ночи, которой не должно было случиться. Несколько дней, когда я наслаждалась их вниманием.

От меня, должно быть, разит отчаянием, и я хотела бы остановить это сейчас. Я должна была остановить это до того, как вообще что-то случилось. Мне не следовало ходить на их вечеринку. По общему признанию, я не знала, что Линкс будет там, я не знала, что у него были связи с мужчинами, которые жили в том доме.

Но я все равно должна был остановить это.

Я провела так много лет в одиночестве, изолируя себя, чувствуя себя неуютно в собственной шкуре, среди других людей, беспокоясь, что все, кого я встречаю, сочтут меня странной.

Мои плечи сгибаются вперед, пристальный взгляд опускается, изучая поцарапанное дерево стола. Последние четыре дня я провела в каком-то состоянии странного фантастического блаженства. Это ненормально, так не может продолжаться долго. Это не продлится долго. И у меня формируется привязанность к мужчинам, которые, как только сотрется ярлык моей новой блестящей игрушки, не захотят иметь со мной ничего общего. Мы пройдем мимо друг друга по кампусу, как незнакомцы, и мое сердце обольется кровью, а они перейдут к следующей девушке с легко раздвигающимися ногами. Они, наверное, смеются надо мной, когда меня нет рядом, потому что я такая чертовски жалкая.

Мне должно быть все равно. Я не должна испытывать никакой привязанности к этим мужчинам. Я просто теплое местечко, куда они могут засунуть свои члены.

Я веселая.

Мои бедра сжимаются вместе, мышцы напрягаются.

Стыд.

Он проходит сквозь меня, как раскаленный электрический провод, но это не заведет мое сердце, это, черт возьми, сдерет с него кожу.

Рука Линкса лежит у меня на плече, его пальцы поглаживают обнаженную кожу моей ключицы под одолженным Рексом пальто, и я чувствую, как лезвия бритвы режут мою плоть.

Я вскакиваю на ноги, ударяясь коленом о стол, и пальто падает с моих плеч на сиденье, прежде чем я успеваю подумать.

— Поппи? — рокот Линкса, который обычно пробирается по моей плоти, ощущается так, словно осколки льда вонзаются в мои вены.

— Мне нужно пописать. — объявляю я, шаркая ногами, пробираюсь к другой стороне кабинки, прижимая пальцы к липкой поверхности стола, пока обхожу его.

— Хорошо, я пойду с тобой, это действительно…

— Нет! — Я кричу, сила моего слова заставляет его привстать со своего места. — Нет, нет, все в порядке, я в порядке, я сейчас вернусь.

Он смотрит на меня долгим взглядом, и я знаю, что он собирается сказать что-то еще, даже когда я выхожу с другой стороны угловой кабинки, но подходит Кинг, останавливается у края стола с напитками в руках. Он хмурится, переводя взгляд с Линкса на меня. Первый все еще пристально смотрит на меня, пристально, и я просто убегаю.

Пробираясь сквозь толпу людей, я чуть не врезаюсь в Рекса.

— Вау, полегче, детка. Куда ты так спешишь, Котенок?

— Мне нужно в туалет. — кричу я через плечо, выпучив глаза, дышу слишком резко, такое ощущение, что воздух атакует мои легкие.

Я не знаю, куда иду, не знаю, где находятся туалеты в этом баре, и я чувствую, что не могу дышать, черт возьми. Поэтому, когда я спешу в первый попавшийся коридор, проталкиваясь локтями между телами, я прорываюсь сквозь потную массу, тяжело дыша в немного более чистом коридоре.

Свет приглушен, все деревянное, темное и тусклое, никто на меня не смотрит, никто не пялится, но такое чувство, что тысячи глаз прикованы ко мне. Я выпрямляю спину, не торопясь иду по коридору, стараясь не развалиться на части.

Мне следовало остаться в кабинке, опрокинуть несколько рюмок и позволить жидкому мужеству заглушить мои тревоги, хотя бы еще на одну ночь с ними. И все же я здесь, бреду по переполненному коридору и, наконец, захожу в туалет.

Пол и стены покрыты грязной стареющей желто-серой плиткой, но у раковины никого нет, а дверцы двух кабинок распахнуты, показывая, что они пусты.

И все же, несмотря на то, что пространство пустынно, мне все еще кажется, что я задыхаюсь.