Летний сад - Полина Саймонс

– Милый, но врага больше нет, – сказала Татьяна, начиная дрожать, вспоминая Сэма Гулотту и Министерство иностранных дел.

– Не знаю, как ты, а я не могу жить без врага. Я не умею носить гражданскую одежду, которую ты мне купила. Я не понимаю, как можно не чистить каждый день оружие, как не стричься по-военному и как сдерживаться и не кричать на тебя и Энтони… И я не знаю, как ласкать тебя медленно или овладевать тобой медленно, словно я вовсе и не в тюрьме и стражники не войдут в любую минуту.

Татьяне хотелось уйти, но она не хотела еще сильнее его расстраивать. И заговорила, не поднимая головы:

– А мне кажется, ты уже справляешься. Но делай то, что тебе необходимо. Носи армейскую одежду. Чисти пистолеты, стригись как хочешь, кричи, я буду слушать. Давай мне то, что можешь. – Поскольку Александр не сказал ничего, совсем ничего, чтобы помочь ей, она продолжила слабым голосом: – Мы должны найти тот путь, что будет наилучшим для нас.

Он сидел, опираясь локтями о колени. И его плечи вздрагивали.

Где он был, ее прежний Александр? Исчез ли он по-настоящему? Александр из Летнего сада, Александр их первых дней в Лазареве, белозубый, спокойный, смеющийся, расслабленный, ошеломительный Александр, неужели он остался далеко позади?

Что ж, Татьяна предполагала, что так и должно быть.

Ведь и Александр верил, что его прежней Татьяны тоже больше нет. Той юной Татьяны, плававшей в Луге, в Неве, в Каме.

Наверное, внешне им по-прежнему было по двадцать с небольшим, но их сердца состарились.

Благотворительный госпиталь

На следующий день в 12:30 Татьяна не появилась на пристани. Александр обычно замечал ее уже издали, стоящую на причале, еще до того, как останавливал катер. Но сегодня он причалил, подождал, пока женщины и старики сойдут на берег (Энтони стоял у трапа и салютовал им). Он ждал и ждал.

– А где мамуля?

– Хороший вопрос, сынок.

Александр уступил жене; она утром просила его простить Энтони, и он взял мальчика с собой, велев не отходить от него. И вот Энтони был здесь, а его матери не было. Может, она слишком расстроилась из-за вчерашнего мучительного разговора?

– Может, она задремала и забыла вовремя проснуться? – предположил Энтони.

– А разве мама обычно спит днем?

– Не, никогда.

Он подождал еще немного и решил отвести сына домой. Сам он должен был вернуться к двум, к следующей экскурсии. Энтони, в радости своей жизни безразличный к внешним событиям, останавливался, чтобы потрогать каждую травинку, выросшую там, где ей не следовало расти. Александру пришлось посадить сына к себе на плечи, чтобы добраться до дому немного быстрее.

Но и дома Татьяны не было.

– И где же мамуля?

– Не знаю, Энт. Я надеялся, ты знаешь.

– И что мы будем делать?

– Будем ждать, полагаю. – Александр курил одну сигарету за другой.

Энтони встал перед ним:

– Я пить хочу.

– Ладно, я тебе дам попить.

– Это не та чашка, которую мама всегда берет. И сок не тот, который мама мне дает. И наливает она не так. – Потом Энтони заявил: – Я хочу пить и есть. Мамуля всегда меня кормит.

– И меня тоже, – кивнул Александр, но сделал сыну сэндвич с сыром и арахисовым маслом.

Он был уверен, что Татьяна должна вернуться с минуты на минуту, из прачечной или из бакалейной лавки.

В половине второго он уже исчерпал все предположения.

Он сказал:

– Пойдем, Энт. Оглядимся еще разок, и, если не найдем ее, наверное, тебе придется пойти со мной.

Вместо того чтобы повернуть налево, к Мемориальному парку, они решили пойти прямиком по Бэйшор, мимо строительной площадки госпиталя. По другую ее сторону был другой парк, маленький. Энтони сказал, что иногда они ходят сюда поиграть.

Александр издали заметил Татьяну, но не в парке, а рядом со строительной площадкой – она сидела на чем-то вроде груды земли.

Подойдя ближе, он понял, что сидит она на стопке строительного бруса. Он видел ее сбоку, ее волосы были заплетены, как обычно, руки она напряженно скрестила на коленях.

Энтони тоже увидел ее и бросился вперед:

– Мамуля!

Она вышла из задумчивости, повернула голову, и на ее лице отразилось раскаяние.

– Ох-ох! – воскликнула она, вставая и спеша навстречу. – Я что, плохо себя вела?

– Во многих отношениях, – согласился Александр, подходя к ней. – Ты же знаешь, я должен вернуться к двум.

– Ох, простите, – сказала она, наклоняясь к Энтони. – Я потеряла счет времени. Ты в порядке, малыш? Вижу, папа тебя покормил.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Александр, но она сделала вид, что отирает крошки с губ Энтони, и не ответила.

– Понятно. Ладно, мне надо идти, – холодно произнес Александр, наклоняясь, чтобы поцеловать Энтони в макушку.

* * *

Тем вечером они поужинали, почти не разговаривая. Татьяна, пытавшаяся поддерживать беседу, упомянула, что Благотворительный госпиталь – первый католический госпиталь в растущем округе Майами, дар Римско-католической церкви, и его строят в форме креста; Александр перебил ее:

– Так ты этим занимаешься в свободное время?

– Свободное время? – ядовито откликнулась она. – А как ты думаешь, откуда берется еда на твоем столе?

– Сегодня днем у меня на столе еды не было.

– Один раз.

– И ты в первый раз сидела там?

Татьяна не могла солгать ему.

– Нет, – призналась она. – Но это ничего не значит. Я просто прихожу туда и сижу.

– Зачем?

– Я не знаю. Я просто делаю это, вот и все.

– Татьяна, объясни мне, – заговорил Александр, и его голос стал жестким. – Ты могла бы посетить Барнакл, виллу Вискайя с итальянскими садами, магазины, библиотеки, рядом есть океан, можно купаться, загорать или читать на пляже, но ты два свободных часа в день сидишь здесь, в пыли, наблюдая, как рабочие строят госпиталь?

Татьяна ответила не сразу.

– Как тебе хорошо известно, – тихо сказала она наконец, – при том, как ты обращаешься со мной, у меня намного больше двух свободных часов в день.

Теперь помолчал Александр.

– Так почему ты не позвонишь Викки и не пригласишь ее приехать и провести с тобой несколько недель? – спросил он в конце концов.

– Ох, не надо постоянно навязывать мне Викки! – воскликнула Татьяна так громко, что и сама удивилась.

Александр встал из-за стола:

– Не повышай на меня голос, черт побери!

Татьяна вскочила:

– А ты перестань болтать ерунду!

Он хлопнул ладонями по столу:

– Что я такого сказал?

– Ты оставил меня и исчез на три дня тогда, на Оленьем острове! – закричала Татьяна. –