Разводные процедуры - Лика Ланц

— Пять минут. Всего пять минут, прошу.

Я покачала головой и достала телефон. У меня тоже, кажется, крышу рвёт местами. Можно ж позвонить.

— Мам, ну ты где? — сразу же ответил сын. — Я уже искать вас собрался. Думаю, мало ли. А то опять будет, как тогда в подворотне, когда мы Катю спасали!

— Андрей, я немного задержусь. У нас с Лайтиком всё хорошо, — улыбнулась слабо. Вот же: беспокоится. — Мы тут с дядей Марком разговариваем, с Катюшиным отцом. Так что не переживайте, я скоро буду дома.

— Хорошо. Ждём.

Я как-то не подумала, что динамик у меня громкий, а сын ещё и на повышенных тонах общался.

О том, что что-то не так, я догадалась по взгляду Марка, который смотрел на меня слишком остро.

— В подворотне? — спросил он меня тихо и, я бы сказала, угрожающе. — Что было в той подворотне, Мила?

И тут я поняла, что Штирлиц как никогда близок к провалу. Врать я так и не научилась, какие-то оправдания на ум не приходили, спасительную соломинку никто не протянул. Я просто сидела, замерев, и пялилась на соседа, не зная, что ему сказать.

— Мила! — в голосе Марка зазвенела сталь. — Только не надо ничего придумывать, договорились? И уж раз вы сейчас усиленно думаете, как мне солгать или увильнуть, давайте я попробую угадать. Вы заработали этот синяк, — притронулся он к моей щеке, — в подворотне, где каким-то образом оказалась моя дочь, и вы её спасали. Так? От кого, Мила?

Я сокрушённо выдохнула.

— Мальчишки пристали. Мы с сыном Лайтика выгуливали, ну и…

— Осталось узнать только, что делала моя дочь поздно вечером в подворотне. В то время, когда она должна была быть дома или у бабушки. Судя по всему, она прокручивала эти номера не однажды: я считал, что Катя в безопасности, а в это время она находилась чёрт знает где.

Марк устало потёр лицо ладонями. Вышло это отчаянно и сильно — до дрожи. Я понимала его, как никто. Мне тоже не улыбалось бы, если б я узнала, что мой сын что-то от меня скрывает и что его жизнь подвергается опасностям.

— Пожалуйста, только не устраивайте ей допрос. Я обещала, что не расскажу. Всё ведь обошлось.

— А если бы не обошлось? Если б вы не оказались рядом с той чёртовой подворотней?!

Он не повышал голос почти, но мне казалось: орёт. Так, что барабанным перепонкам больно.

— Вам просто нужно поговорить. Больше общаться, чтобы Катя вам доверяла. Пожалуйста, Марк, не наломайте дров ещё больше.

— Идите домой, Мила, — устало произнёс он и прикрыл глаза. — Я сейчас так зол и в то же время так беспомощен, что чувствую: могу вас ещё раз обидеть то ли резким словом, то ли ещё чем. Идите к детям. Кажется, у вас с ними куда лучше получается, чем у меня.

— Дайте слово, — не пошевелилась я, потому что мне очень важно было, чтобы он не обидел дочь.

— Я даю вам слово, — посмотрел он мне в глаза. — К тому же, до утра я точно остыну. Обещаю, что ничего не буду выпытывать, особенно силой. Я сделал выводы. И прислушаюсь к вам. Надеюсь, это поможет. Идите. Вас ждут.

Он мне казался таким одиноким, будто я здесь, а он где-то там, на необитаемом острове, далеко-далеко, и помощь придёт небыстро. Но он сильный и должен справиться.

— До свидания, Марк, — отклеила я наконец-то задницу от стула, позвала Лайтика, который «общался» с Графом.

— До встречи, Мила, — проводил он меня до дверей. — Я жду вас на утренней прогулке.

И я ушла, а он остался. И мне очень не хотелось оставлять его наедине с самим собой. Но он взрослый, а у меня дома двое подростков. Так что выбор очевиден. Они нуждались во мне куда больше, чем этот железобетонный мужчина.

Глава 27

Марк

Марк рано домой сегодня не собирался. Решил для себя сделать день расслабления. Считал, что он заслужил, физиологию не обманешь: ему срочно нужна была женщина. Так он считал и даже договорился о встрече с женщиной, с которой время от времени «спускал пар» после того, как разошёлся с Викой. С бывшей женой тоже бывало… даже после расставания. Особенно поначалу.

Наверное, это была дань привычки. Он ей не изменял в браке, хоть Вика считала и по-другому. Ему хватало её и работы — два мощных стимула, которые отсекали всё ненужное. К тому же, Марк считал, что уж если ты женился, то каких-то интрижек на стороне быть не может. Возможности для измен подворачивались, а принципы его — нет.

Всё это — хорошего воспитания и прекрасного примера перед глазами: его родители были счастливы в браке. Настолько, что когда отец умер, мать слегка впала в прострацию. Это он уже взрослым узнал, что у отца был несчастливый брак, где он прожил много лет, и ушёл, когда брак разбился, как дряхлая лодка.

Помнится, для него это был шок, хоть и уже он сам прочно стоял обеими ногами на земле, был женат и имел дочь.

Отец был прилично старше матери. Но Марку никогда в голову не приходило, что у его отца такой скелетище в шкафу. В том распавшемся браке у отца остался ещё один сын — его, Марка, брат по отцу.

Тогда, узнав семейную тайну, он был поражён. Никак не укладывалось у него в голове, что могло быть такое. Не то чтобы Марк не понимал, что жизнь не состоит из сплошного сусального золота, но отношения его родителей казались ему настолько гармоничными, что ему даже присниться не могло: у отца была другая семья, там у него есть брат. Словно параллельная реальность, которая не вписывалась в его картину мира.

А теперь он сам… у разбитого корыта. Как и мать, что лишилась стержня, из неё будто воздух выпустили, а нового кислорода так и не подвезли.

Ему казалось, что, отправляя к матери Катю, он убивает двух зайцев: и ребёнок под присмотром, и мать не одинока. Ошибался, оказывается.

Естественно, Марк злился. На всю ситуацию, сложившуюся не сегодня. На то, что был недальновидным. Что никак не мог найти подход к дочери, которую очень любил, но, как оказалось, не совсем знал и понимал, а она не спешила делиться с ним своими страхами и отчаянием.

К чужим людям пошла. К Миле и её сыну. А будь там Милин муж?.. Что осталось бы за кадром? Что могло бы