Развод. Мне теперь можно всё - Софа Ясенева

быстро привыкает к моему спокойному тону, перестаёт стесняться и уже улыбается чаще, смотрит в глаза. Мне она нравится, простая, светлая, кажется хорошей парой Лёше.

Когда тихо пиликает телефон, я автоматически тянусь к нему, извиняюсь. На экране уведомление о письме. Думаю, спам, но открываю всё же.

“Спасибо за ваш заказ №9247.

Вы выбрали опцию ‘Всё включено’ на месяц. Еда будет доставлена к вам каждый день накануне вечером, после 18:00.”

Я перечитываю сообщение ещё раз, потому что оно выглядит слишком реальным. Я ничего не заказывала. Дима, я же просила ничего не делать!

Чувствую, как поднимается раздражение, встаю и выхожу на балко. На секунду стою, глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Потом набираю мужа.

Глава 31 Лидия

— Дима, неужели так сложно хотя бы раз просто взять и услышать меня? — начинаю говорить сразу, как только он берёт трубку. Голос дрожит не от обиды даже — от бессилия.

На том конце — усталое, будто раздражённое дыхание.

— Не понял. Что на этот раз?

— Ты оформил заказ на доставку еды на месяц. Я просила этого не делать.

— А, так это не тебе.

Я замираю посреди балкона, держа телефон в руке. За окном уже темно, по подоконнику бьют редкие капли дождя, и этот ритм будто подчеркивает моё недоумение. Смысл его слов никак не складывается в логическую цепочку.

— Ты прикалываешься? А кому ещё, если подтверждение заказа пришло на мою почту?

— Это нашему ребёнку. Пусть он хорошо питается, раз уж ты пока не можешь готовить толком сама.

Я закрываю глаза. Ну почему он всегда всё решает за меня?

— Отмени заказ.

— Не могу. Правда.

— Дима!

Он не повышает голос, но в его спокойствии столько упрямства, что хочется заорать.

— Серьёзно. Посмотри внимательнее на письмо. Его можно отменить не позднее чем через полчаса после оформления.

Я даже не вижу его, но перед глазами всплывает его самодовольная ухмылка. Да что ж ты такой продуманный-то! Конечно, всё просчитал. А если бы я заметила письмо раньше, просто не брал бы трубку, пока время не вышло.

— Я не буду забирать эту еду, — говорю упрямо сквозь зубы.

— Ты слишком аккуратно относишься к деньгам. Так что я в это не верю. Приятного аппетита!

Связь обрывается. Несколько секунд я стою, вцепившись в телефон, а потом с раздражением кладу его на стол.

Р-р-р! Все просчитал.

Он прав, черт бы его побрал. До того, как его карьера пошла в гору, я привыкла считать каждую копейку. Планировать, чтобы хватило и на еду, и на школу, и на что-то из одежды. Я не умею жить расточительно. Меня буквально коробит, когда вижу, как выбрасывают продукты, купленные «на всякий случай», или одежду, надетую дважды. Все эти лишние траты для меня, как заноза под кожей.

И всё же, пусть мне и будет тяжело, я должна хотя бы попытаться исполнить угрозу — не принимать ничего от него. Может, хоть тогда Толмацкий поймёт: он больше не решает глобальные вопросы в моей жизни.

— Мам, папа опять накосячил? — слышу за спиной знакомый голос Лёши.

Я оборачиваюсь. Он с ухмылкой опирается на косяк двери, растрепанный. За ним выглядывает Оля, смущённая, но с любопытством следит за нашей перепалкой.

— Можно и так сказать, — вздыхаю. — Это он пытается меня задобрить после прошлого раза.

— Я слышал, что он тебе какую-то еду заказал?

— Месяц доставки еды на день.

— Если вдруг нужна будет помощь, зови. Я молодой, растущий организм, — он поглаживает живот и деланно вздыхает. — Бабушка говорит, что на меня еды не напасёшься, и я троглодит.

Переглядываемся с Олей и почти одновременно улыбаемся. Вся злость, которая бурлила внутри, рассеивается.

— Растущий организм, — хмыкаю. — А что же ты тогда эклеры не доел?

— Так это я о вас думаю, чтобы вам досталось, — Лёша демонстративно пододвигает тарелку ко мне, будто совершает благородный жест.

— Не стесняйся, можешь есть всё. Оль, может, будешь тоже?

— Мне хватило одного.

Лёша удостоверяется, что никто точно не претендует на оставшиеся два эклера, и тут же в два счёта сметает их, довольно мурча и облизывая пальцы.

— Надо было больше? — смеюсь.

— Кажется, мне хватило. Нальёшь ещё чайку? — протягивает кружку, не теряя при этом довольного выражения лица.

Я поднимаюсь, беру заварник и наливаю всем по новой порции. Тепло кухни, запах сладкой выпечки, тихое позвякивание ложек в чашках, всё это вдруг возвращает мне ощущение покоя. Пусть Толмацкий опять что-то там придумал, вот сейчас, за этим столом, у меня всё в порядке.

После ещё пары беззаботных фраз Лёша поднимается и, натянув кроссовки, говорит, что проводит Олю домой. Она краснеет, но не возражает.

— Ты ко мне или к отцу потом?

— Не против, если к тебе?

— Буду ждать. Пока, Оль, заходи ещё.

Я гляжу им вслед из окна, как они уходят вдвоём по освещённой аллее, и невольно улыбаюсь. В квартире снова воцаряется тишина. Та самая уютная, вечерняя. Я машинально собираю тарелки, кружки, ставлю их в раковину, мою, вытираю стол.

Заканчиваю с кухней, выключаю свет и иду в ванную. Холодная вода приятно освежает, смывает усталость, раздражение и липкий осадок от спора.

В спальне полумрак, лишь настольная лампа отбрасывает мягкое пятно света на кровать. Я устраиваюсь поудобнее, подгибаю ноги, ставлю ноутбук на колени и включаю “Как я встретил вашу маму”. Старый добрый сериал, где всё так просто: друзья, шутки, любовь, немного глупости.

Звук вступительной мелодии наполняет комнату. Пытаюсь не думать о работе, о завтрашней лекции, о том, что нужно бы подготовить конспект. Впрочем, импровизация — тоже искусство. Иногда именно она делает занятия живыми, настоящими.

Успеваю досмотреть только одну серию, как раздаётся звонок в дверь. Резкий, громкий, выдергивающий из уютного кокона. Я даже встаю не торопясь, думаю, что Лёша забыл что-то и вернулся. Поэтому иду открывать, как есть: в растянутой футболке, с растрёпанными волосами.

Но за дверью вовсе не сын. На пороге стоит парень в форме курьерской службы, симпатичный, молодой, с терморюкзаком за спиной.

— Добрый вечер! Доставка из “Хорошей Еды”.

— А как вы так быстро доставили заказ? — удивляюсь, машинально принимая пакеты.

Он улыбается доброжелательно.

— Так у нас склад тут недалеко. Я обычно первым заезжаю к тем, кто живёт ближе.

— Так ведь