Поздравляю, Сеул! - Катерина Райдер

– Конечно болит! Не передергивайте! – обиженно забубнил Чонхо́. – Но и собственные дела меня волнуют.

– Разумеется, – согласился я. – Поэтому слушай внимательно. Мне нужно, чтобы ты приехал сюда. Сможешь?

– Да я уже прилетел, господин Мин! В каком вы отеле?

– Что? – разинул рот в удивлении я. – Ты в Пусане?..

– В каком еще Пусане? – негодующе промямлил Ри. – Я на Чеджудо. Вы ведь написали, что поедете на остров, вот госпожа Пак и отправила меня следом…

Черт! Ну конечно! Сона́!

Я звонко шлепнул себя по лбу, плюхнувшись на край кровати. Море ударило волной по берегу, будто насмехаясь.

– Чонхо́, ты бестолочь! Да как у тебя мозгов хватило лететь на Чеджудо?!

Стоп! А чего это я срываюсь на Ри? Сам же ему написал про Чеджу[37]. Не он, а я непроходимый тупица! Столько лет вместе работаем, мог бы и предвидеть, что Пак Сона́ отправит его по моим следам.

– Господин Мин, так вы не на Чеджудо? – опасливо поинтересовался Чонхо́.

– Конечно же нет… – раздраженно выплюнул я, сделал глубокий вдох и попытался доходчиво объяснить приятелю, что от него требуется. – Значит, так, дуй в аэропорт, бери билет до Пусана и пулей сюда. Денег я переведу. Как приземлишься, купи и зарегистрируй два новых номера, старую сим-карту вытащи, иначе госпожа Пак сведет нас с ума своими звонками. Затем езжай в отель The Westin Josun Busan, номер люкс на последнем этаже, я предупрежу персонал, чтобы тебе выдали ключ. И ни одной живой душе, что я здесь. Понял?

На том конце повисла пугающая тишина. Я слышал тяжелое дыхание Чонхо́ – странное, будто надломленное, но в остальном менеджер признаков жизни не подавал.

– Эй, Ри Чонхо́, ты там живой? Все понял или мне повторить?

– Хе-е-ен, – внезапно раздался жалобный писк друга, – скажи честно, у тебя проблемы? Ты совершил что-то противозаконное и теперь скрываешься от полиции? Мне стоит позвонить юристам агентства или кому-нибудь еще?

Я опешил…

– Ты с Намсан[38] упал или Пак Сона́ вытрясла из тебя все мозги?!

– Ну, она, конечно, да, но… – невнятно запричитал Ри.

– Чонхо́, соберись, – строго потребовал я. – Все в порядке, я ничего не нарушал, кроме разве что нервных клеток Соны́.

– Тогда зачем вы всех обманули и уехали в Пусан? Для чего нам новые номера? И почему все это вообще происходит?! – капризным ребенком завопил менеджер.

– Потому что Даша здесь… в Пусане…

– Кто? О чем вы вообще?.. – И тут Чонхо́ ахнул, да так громко, что едва меня не оглушил, после чего выдержал многозначительную паузу, откашлялся и забормотал полушепотом: – Хотите сказать, вы встретили ту девушку из института?..

– Да. И мне очень нужна помощь лучшего друга…

– Но чем я могу помочь, господин Мин?

– Приехать и проследить, чтобы на этот раз я все сделал правильно.

Глава 12

По прошествии трех часов раздался писк кодового замка. В номер вошел Ри и, не снимая обуви, с порога бросился мне на шею.

– Господин Мин… – страдальчески простонал он, душа меня в объятьях, – я так рад, что с вами все в порядке.

– Ну ты хоть тапки-то надень, – притворно проворчал я, пытаясь высвободиться из крепких рук менеджера.

– Вы уже обедали? – заботливо поинтересовался он, стискивая меня сильнее. – Я по пути заскочил в ресторан курочки…

– Чонхо́, – задыхаясь, просипел я, – может, уже отпустишь? А то еще немного, и твоя курочка станет моим поминальным обедом…

– Оу, конечно, простите…

Ри отступил на шаг, внимательно оглядел меня с ног до головы и по-родительски поправил футболку на груди, словно стряхивая с нее ладонями несуществующую пыль.

– Выглядите неважно, мало спали?

– Да вообще почти не спал, – признался я. – Ты все сделал, как я просил?

Чонхо́ энергично закивал, доставая из крупной сумки, висевшей на плечевом ремне, сначала бумажный пакет с эмблемой ресторана быстрого питания, а затем два конверта.

– Телефон отключил, куда уехал, никому не сказал, новые сим-карты купил. Но давайте сначала поедим.

Подкатив журнальный стол к креслу, менеджер разместил на нем угощения и уселся на пол. Я достал из бара две банки колы, с тоской скользнув взглядом по маленьким бутылочкам виски, и, передав одну из них Ри, расположился в том самом кресле.

Он, как обычно, смотрел на меня с укоризной, искусно скрытой за искренней обеспокоенностью. Мне не нужны были слова, чтобы понять: Чонхо́ расстроен. Я разделял его опасения относительно работы. Пока ждал, снова и снова прокручивал в голове возможные варианты смены агентства или поиск контрактов, минуя общие правила южнокорейского кинобизнеса. Я прекрасно представлял, сколько всего неприятного друг выслушал от Соны́. Знал, что Чонхо́ ненавидит врать, а в стремлении прикрыть меня ему наверняка пришлось это делать. И да, я чувствовал за собой вину… Но стоит признать: если бы меня вернули на сутки назад, я бы ни за что не изменил своего решения и все равно уехал бы в Пусан. Теперь, зная, что и Даша здесь, уж точно!

– Хотите, расскажу о происходящем в Сеуле? – несмело завел беседу Ри, распаковывая кисло-сладкий соус для курицы.

– Давай проблемы Сеула мы будем решать, когда окажемся там. Толку-то о них говорить сейчас?

Чонхо́ с пониманием кивнул и, явно повеселев, спросил:

– Значит, спустя… Сколько лет? Десять? Вы встретились снова…

– Восемь, – поправил я. – Я увидел ее как раз когда собирался вернуться в Сеул. Думаешь, это что-нибудь значит?

– А ваша встреча непременно должна что-то означать? – насмешливо улыбнулся Ри, зная мое скептическое отношение к приметам и поверьям.

Я пожал плечами.

– Господин Чон говорит, сама судьба привела ее в Пусан, чтобы у меня появился шанс все исправить.

– Исправить что именно, хен? – неодобрительно нахмурил брови Чонхо́. – Вы ведь ни в чем не виноваты…

– Думаешь? – горько усмехнулся я.

Ри замолчал. Я тоже.

По возвращении из Москвы в Корею меня не покидала мысль: а что, если бы я набрался смелости и не только выступил против воли абоджи, но и поступил по-мужски многим раньше – подошел, заговорил, признался в своих чувствах? Изменило бы это хоть что-нибудь? Где пролегает граница между виновностью и невиновностью? Как понять, что ты ее пересек? И какая из ее сторон страшнее – толкающая на действие или вынуждающая бездейственно наблюдать? Омони[39] тогда постоянно твердила: «Ты сделал все от тебя зависящее, потому прекрати себя корить, иначе это чувство сведет тебя с ума». Но беда заключалась в том, что права