Клуб смерти - Кэролайн Пекхам

Я проснулась на самых мягких простынях, на которых когда-либо спала, и застонала, потянувшись всем телом на огромной кровати. За всю свою жизнь я никогда не лежала в такой большой и удобной постели. Конечно, я была пленницей в подвале и, вероятно, скоро умру, и бла-бла-бла. Но прямо сейчас я была на седьмом небе, а я давно научилась жить моментом. Потому что все хорошие моменты обычно длились недолго, и я любила выжать из них максимум удовольствия. Я не собиралась думать о том, что меня сегодня потащат в ту комнату для убийств и распотрошат, как банан на разделочной доске. Это проблема будущего.

Я села, стянув одеяло и проверила свою рану на ноге. Кожа уже сросталась, крови и сочащихся выделений больше не было, но синяк вокруг нее теперь переливался всеми цветами радуги. Я наклонилась, чтобы поцеловать ее, чтобы она побыстрее зажила, затем встала с кровати, дрожа ступила на холодный пол и направилась к маленькому шкафу, чтобы взять одежду, бросив быстрый взгляд на Матео, который спал, свернувшись калачиком на полу. Выглядело это крайне неудобно. Надо бы дать ему подушку или что-нибудь еще.

Спать на земле никогда не было весело. Ближе всего к комфортному сну на улице я была в тот раз, когда нашла привязанный одинокий воздушный шар в форме цифры пять. Он просто болтался там, словно у него не было друзей во всем мире, весь блестящий и розовый. Я отрезала его от руки ребенка, к которой он был привязан, и убежала с ним, чтобы освободить, но потом на меня напала армия крошечных детей, одетых как принцессы и все такое прочее. Мне пришлось быстро удирать через надувной домик, и я разрезала его своим перочинным ножом по пути, сбежав через заднюю стенку и захватив с собой всех маленьких зверьков, которые были внутри. Этот воздушный шар служил лучшей подушкой почти три недели, прежде чем сдулся. Я организовала похороны и пригласила всех бродяг с моста прийти. Но никто из них не пришел. Потом собака нагадила на его могилу, пока я произносила свою речь. Я скучала по тому шарику.

Я взяла одну из своих подушек и просунула ее через решетку для Матео, а затем направилась в ванную, чтобы сделать утренние дела и почистить зубы. Это было куда лучше, чем какать в кустах, пока Вонючка Джим пытался украдкой заглянуть в мою анальную дырочку. Я заточила кончик своей зубной щетки только по этой причине, но моя новая зубная щетка была гладкой и закругленной, не предназначенной для отпугивания бродяг-извращенцев. И да, я чистила зубы, пока какала. Подобные вещи лучше всего делать одновременно, чтобы сэкономить время на случай нападения.

Я снова приняла душ, просто чтобы насладиться горячей водой и ароматом всех этих вкусных средств на коже, затем вытерлась и переоделась в свежие спортивные штаны. Потом я достала карандаш, который спрятала в кармане своих вчерашних штанов, и провела пальцем по кончику, который теперь был испачкан кровью Матео.

— Ну, привет, маленький поножовщик, как поживаешь сегодня?

Я вышла из ванной, и Матео впился в меня взглядом. Он сидел на деревянной скамейке, упершись локтями в колени, а его лицо было скрыто в тени. Снова. Ему нравилось наблюдать за мной, но он до сих пор не произнес ни слова. Он просунул подушку обратно через решетку, явно отказываясь от нее.

— Доброе утро, тебе не нравится твоя подушка? — спросила я, но он ничего не ответил. Хотя это было нормально. Мне было что сказать за нас обоих. — Там, на полу, наверное, больно и холодно. Найл иногда разрешает тебе спать в кровати? Думаешь, нам придется иногда делить ее? Ты умеешь делиться? Я вот не очень. У меня нет братьев или сестер. А у тебя? — Я подняла брови, но он не ответил ни на один из моих вопросов. Ни на один. И дело было не в отсутствие языка, ведь вчера он вовсю облизывал меня своим язычком, так что в чем же дело? — Ну, может быть, ты когда-нибудь научишь меня делиться, если захочешь. Полагаю, теперь это пространство принадлежит нам обоим. Но мне нравится спать в постели одной. Но я также думаю, что ты выглядишь таким грустным там, на полу, так что если захочешь разделить ее, когда Найл выпустит тебя, думаю, я буду не против. Ты любишь обнимашки? Меня никогда никто не обнимал, кроме папы. Он умер, знаешь? Ничего страшного, это было давно. Но это случилось в мой день рождения, так что это было… травматично… У тебя есть папа? — он моргнул, и я решила принять это за «может быть». — В любом случае, мне немного любопытно насчет объятий. Думаю, мне бы понравилось. Это мило, когда я вижу, как пары делают это на улице. Но проблема в том, что я не люблю, когда ко мне прикасаются. — Я посмеялась над собой. — Глупо, правда? Мне действительно стоит это преодолеть. — Я взяла подушку с пола и положила ее перед его клеткой, пока он просто смотрел на меня.

Здесь, в углу, все еще было безумно темно, но когда я села, сюда попало больше света с «хорошей» стороны комнаты, и я смогла лучше разглядеть его лицо. На него было… приятно смотреть. Имело ли это смысл? Его кожа была самого восхитительного оттенка коричневого, такого теплого, что заставляла меня думать о солнечном свете и сангрии. Однажды я видела такую в журнале с рекламой отпуска в Мексике. Он был похож на парня, который загорал на той фотографии, с черными как смоль волосами, гладкими и блестящими, но в то же время достаточно длинными, чтобы заправлять их за уши. Его челюсть была покрыта густой темной бородой, которая выглядела приятно колючей, а его огромное тело напоминало обнаженную статую, под которой я однажды спала возле музея. На табличке было написано, что это статуя Адониса, хотя на мускулистом теле Матео были шрамы, а у статуи все было гладким. В темноте было трудно разглядеть многие детали, но казалось, что у него был большой крест прямо в центре груди, не как татуировка, а скорее как будто его выжгли там давным-давно. Его член не торчал наружу, и я подумала, был ли он таким же маленьким и