Разве это не романтично? - Лисса Кей Адамс

от досады. Он знал, что предыстория-это все. Это было одним из главных правил книжного клуба. То, что происходило с персонажем до появления первой страницы книги, определяло, кем он был на первой странице, и определяло, как он перемещался по каждой странице после.

— Я уже знаю их предысторию, — проворчал Влад.

— Тогда почему ты сопротивляешься? — возразил Малкольм.

— Я не знаю.

Дэл отправил крекер в рот и тут же выплюнул.

— На вкус как картон. Тебе что, постоянно приходится есть такое дерьмо?

— Что? Нет. Есть много хороших закусок без глютена.

Дел отодвинул пакет.

— Это не один из них.

— Сосредоточьтесь, ребята, — сказал Колтон.

— Давайте начнем с Тони, — сказал Малкольм, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. — Почему он не сказал Анне, что он из 4F, когда она впервые обвинила его в том, что он недостаточно помогает военным?

— Потому что он был оскорблен.

— Конечно, но почему? — спросил Малкольм.

— Потому что это было грубое предположение.

— Верно, — сказал Мак, — но это не объясняет, почему он просто не объяснил ей, что ее предположение неверно.

Вмешался Малкольм.

— Возможно, он не обиделся. Возможно, он был напуган. Во всех книгах, которые мы читали, персонажи чего-то боятся в начале книги, и этот страх определяет их поведение. Что не так уж сильно отличается от людей в реальной жизни, верно?

Гэвин кивнул с видом человека, повидавшего немало дерьма.

— Страх заставляет нас совершать глупые поступки, брат. Принимать неверные решения, часто противоречащие нашим собственным интересам и тому, чего мы на самом деле хотим от жизни. — То, что у него снова появилось заикание, указывало на то, что говорит он, основываясь на собственном горьком опыте. Гэвин и его жена прошли через ад, прежде чем книжный клуб помог им восстановить их брак.

— Страх ведет каждого из нас по очень плохому пути в наших отношениях, — сказал Малкольм.

Мак снова взял инициативу в свои руки.

— Так чего же боится Тони?

Влад моргнул. В его теле ожили маленькие искорки творческого электричества.

— Быть недостаточно хорошим.

Дел кивнул.

— И почему Анна нацелилась на этот страх, когда появилась в его жизни?

Творческое электричество зажгло лампочку.

— Потому что она — это все, чего он хочет, но считает, что не заслуживает.

Малкольм указал на белую доску.

— Запиши это, Колтон. — Он снова обратил свое внимание на Влада. — И с чего бы это?

Влад уставился в блокнот, лежащий у него на коленях. Его перо было готово к работе.

— Копай глубже, — сказал Малкольм.

Вспышка. Влад начал писать заметки.

— Из-за того, что он был в 4F, ему стало стыдно, что он не может драться, как его братья. Анна... она такая смелая, талантливая и... и бесстрашная. Он думает, что не сравнится с кем-то вроде нее. И когда она роняет фотографию, он понимает, что она влюблена в отважного пилота, от чего ему становится только хуже.

— Ты можешь углубиться в это? — подсказал Дел. — Почему ее влюбленность в пилота напрямую связана с его страхом?

— Потому что пилот мог сражаться, а Тони — нет, — повторил Влад. Дерьмо. Появился еще один ответ, и он склонился над бумагой. — Он боится, что вся его жизнь будет такой же. Он всегда будет парнем, который не боролся. Человек, который был не совсем человеком.

— Человек, который потерпел неудачу, когда это было важнее всего? — подсказал Ян.

— Да, — выдохнул Влад. Он моргнул, история начала медленно складываться в его голове. — Его не было рядом, когда это имело значение.

— И Анна — напоминание об этом, — сказал Малкольм. — Конечно, он плохо отреагирует, когда она начнет ругать его за то, что он не в форме. Это было направлено непосредственно против его...

— Самоуважения, — сказал Влад.

Ян присвистнул.

— Черт. Это серьезное дерьмо. Теперь мы кое-чего достигли, ребята.

Колтон потянулся за пакетом крекеров.

— Эй, кстати, о том, чтобы углубиться, когда в этой книге будет немного секса?

Влад неловко поерзал. Опасаясь, что его собственная предыстория будет раскрыта, он внезапно пододвинул стул и начал рассказывать шутки в стиле вот что она сказала. Он обещал перестать скрывать что-либо от парней, но некоторые секреты не стоило раскрывать.

— Я не знаю, — наконец произнес он.

— Как насчет поцелуя? — спросил Ноа. — По крайней мере, об этом будет в следующей главе.

— Я не знаю, — повторил Влад, на этот раз более настойчиво. — Они оба слишком уязвимы.

— Вполне справедливо, — согласился Малкольм. — Просто помните, что страх перед уязвимостью — физической или эмоциональной — обычно является страхом перед чем-то другим.

* * *

Кафе «The ToeBeans».

Так, кажется, называлось кафе, которым владела невеста Ноя? То самое, где подают маффины без глютена, которые так нравились Владу? Елена выполняла кое-какие поручения по поводу вечеринки, в то время как Влад был у Колтона, и когда она увидела вывеску кафе. Елена развернулась и припарковалась на другой стороне улицы.

Кафе располагалось в престижном районе Нэшвилла, где вдоль тротуаров тянулись симпатичные магазинчики и рестораны. Перед зданием в обеденной зоне на открытом воздухе стояли четыре столика с зонтиками, и большинство из них были заняты. Очередь внутри доходила почти до самой двери, колокольчик над которой зазвенел, когда она открыла ее. Поток воздуха от кондиционера, был приятным спасением от влажности снаружи. Ее толстовка была слишком тяжелой для июня в Теннесси. Ей действительно нужно было как можно скорее купить что-нибудь из новой одежды.

Елена заняла свое место в конце очереди и отрепетировала, что она скажет, когда встретит Алексис у стойки. Подобные вещи не были для нее естественными. Как журналист, она могла притворяться. Как человек, не очень.

Однако долго репетировать ей не пришлось, потому что кто-то вдруг ахнул.

— Елена?

Елена повернулась налево. К ней быстро приближалась женщина, которую она узнала по свадьбе Мака. На ней был фартук с логотипом кафе, а ее вьющиеся волосы были собраны высоко на голове в беспорядочный пучок. Вокруг нее был повязан яркий богемный шарф, длинные концы которого струились по спине.

— Алексис? — неуверенно спросила Елена.

Женщина широко улыбнулась.

— Боже мой, это ты! — Прежде чем Елена успела сказать что-то большее, чем короткое привет, Алексис обвила руками шею Елены в крепком быстром объятии.

— Я не могу поверить, что ты узнала меня, — призналась Елена. В конце концов, они не были представлены друг другу на свадьбе.

— Такое лицо, как у тебя, трудно забыть, — сказала Алексис, отстраняясь.

Хорошо ли, что у нее было такое лицо, которое было нелегко забыть? Алексис казалась слишком милой, чтобы это могло означать что-то плохое.

— Я так рада, что ты здесь, — сказала Алексис. —