Сны с чёрного хода 2 - Алексей Небоходов

боль от пережитого страха, облегчение от долгих дней ожидания, неверие в происходящее. В глазах отражалось то, что невозможно передать словами: отчаяние, надежда, тревога, любовь. Он сделал шаг вперёд, словно боялся, что если потянется к ней слишком резко, она исчезнет.

– Ты здесь… – его голос дрогнул, дыхание стало прерывистым. – Я думал… я уже не знал, что думать. Где ты была? Почему так долго?..

Лия не могла сказать ни слова. Этот человек был её мужем. Но каким—то другим. Каким—то… изменённым.

Александр шагнул к ней, и прежде, чем Лия успела осмыслить его присутствие, его руки обхватили её, крепко прижимая к себе. Это не было мгновенным движением – скорее, наполненным осторожностью, словно он боялся, что она исчезнет, как мираж, если сделает что—то не так.

Тепло его тела, знакомый запах кожи, чуть грубая, но уверенная ладонь, которая скользнула по её спине, – всё это пробудило в Лии странное, пугающее чувство. Это было не просто объятие человека, которого она знала когда—то. В этом касании было что—то гораздо большее – долгожданное возвращение, страх потери, облегчение, что всё ещё можно удержать.

– Ты опять потерялась? – голос Александра был хрипловатым, он произнёс эти слова с такой глубокой нежностью, что Лия почувствовала, как внутри что—то сжалось. – Всё будет хорошо. Пойдём домой.

Она застыла в его руках, не зная, как реагировать. Её разум боролся с чувствами, пытаясь найти объяснение происходящему, но ничего не складывалось в единую картину.

«Домой?» – это слово отозвалось в ней странным эхом.

Но разве этот дом, о котором он говорил, принадлежал ей?

Она осторожно подняла голову, её взгляд скользнул по его лицу. Вблизи она видела каждую деталь – морщинки, глубже врезавшиеся на лбу, чуть поседевшие виски, усталость в глазах, которая никак не сочеталась с уверенностью его голоса. Это был её Александр. И в то же время он был другим.

Лия не успела ответить. Он медленно провёл ладонью по её щеке, словно убеждаясь, что она реальна.

– Ты совсем измучилась… – добавил он, не спрашивая ничего, просто принимая её возвращение как факт.

Она кивнула – коротко, механически. Словно соглашаясь с тем, чего ещё сама не понимала. Домой ехали в поезде.

Александр не задавал вопросов. Весь путь он лишь иногда бросал на неё короткие взгляды, словно убеждаясь, что она действительно сидит рядом, что она не исчезнет, не растворится. Его пальцы неторопливо постукивали по столику в купе, взгляд был направлен в окно, но в каждом его движении читалась сдержанная тревога.

Лия смотрела на пейзажи за окном, не узнавая их. Знакомые дороги, поля, станции мелькали перед глазами, но они казались чужими. Вроде бы всё было на своих местах, но детали, как в мозаике, слегка сдвинулись, создавая иной узор.

Когда поезд прибыл в Санкт—Петербург, Александр помог ей выйти на перрон. Они молча прошли к машине, и вскоре старый дом с арочными окнами появился перед ними.

Супруг заглушил двигатель и повернулся к ней.

– Мы дома, – сказал он просто.

Лия не двинулась.

Он заметил её замешательство, но не торопил, не толкал её в этот новый мир.

– Я знаю, что ты напугана, – произнёс он тихо. – Но ты ведь помнишь?

Она не ответила, но задумалась: помнит ли она?

Лия осторожно вышла из машины, чувствуя, как воздух вокруг кажется плотнее, тяжелее. Подняв голову, она посмотрела на дом, который, судя по всему, был их домом.

Когда Александр открыл дверь, она ступила внутрь, затаив дыхание.

Просторная гостиная, приглушённый свет, мягкий запах древесины и кофе. Всё выглядело… уютно. Совсем не как чужое место, а как дом, в котором действительно кто—то жил.

Александр снял пальто, подошёл к небольшой полке, где стояли книги. Он провёл пальцем по корешкам, задержался на одном из них, достал и протянул ей.

– Ты всегда говорила, что это твоя лучшая работа, – произнёс он, наблюдая за её реакцией.

Лия взяла книгу, ощущая, как её пальцы дрожат от внезапного волнения. Она посмотрела на обложку – её имя было напечатано чётко, привычно, но заголовок не соответствовал тому, что она помнила. Сердце забилось быстрее.

Медленно, будто боясь того, что откроет, она развернула первую страницу и пробежала взглядом по строкам. Почерк и стиль были чужими, слова складывались в незнакомую, но пугающе знакомую картину. Это была её книга, но написанная кем—то другим.

Её дыхание сбилось, и она поспешно схватила вторую, затем третью, пробежалась по их страницам, но в каждой из них звучал тот же незнакомый голос. Все они принадлежали ей, но были не её. В этих текстах не было её души, её стиля, её мыслей – лишь поверхностные истории, чуждые её творческому миру.

Тексты были чужими, стилистика – не её. Слова напоминали банальные истории, далёкие от тех глубоких, сложных произведений, которые она всегда писала.

Женщина, переполняемая чувствами, не знающая, кого выбрать – бедного, но честного художника или обеспеченного бизнесмена. Страсти, любовные интриги, роскошные виллы на побережье…

Эти произведения относились к жанру массовых любовных романов – тех самых, что заполняли полки магазинов, предлагая читателям простые, предсказуемые истории о любви и драме. Однако самым ошеломляющим было не их содержание, а то, что на обложках красовалось её собственное имя. Именно она числилась их автором, хотя ни одна строка этих книг не принадлежала ей. Это было чуждое ей творчество, и всё же официально оно считалось её литературным наследием.

Лия подняла взгляд на Александра. Он смотрел на неё с мягкой улыбкой, словно знал, что именно сейчас она переживает.

– Ты многое забыла, – сказал он. – Но это тоже ты.

Лия судорожно сжала книгу, её пальцы побелели от напряжения, а в груди нарастал глухой крик, который она не могла выпустить наружу. Её взгляд метался по строкам, выискивая что—то знакомое, но всё, что она читала, казалось чужим, будто написанным другим человеком, с иной интонацией и ритмом.

Её разум отказывался принимать очевидное: в этом мире она не была признанным автором глубоких, многослойных произведений, над которыми работала долгие годы, вкладывая в них всю себя. Вместо этого перед ней лежали книги с её именем, но они принадлежали к жанру, который она всегда презирала – массовым любовным романам, заполняющим витрины магазинов, упрощённым, предсказуемым, вызывающим лишь поверхностные эмоции. Её творчество стало тем, чем она никогда не хотела быть. В этой реальности её знали и читали, но не за те истории, которые она хотела рассказывать миру.

Лия смотрела на Александра, пытаясь заглянуть за эту спокойную, уверенную оболочку, за выражение лица, в котором читались годы