Сны с чёрного хода 2 - Алексей Небоходов

На нижней полке стопками лежали книги. Физика, алгебра, черчение. Классическая литература встречалась реже – лишь несколько томов Тургенева, Пушкина, Достоевского. Рядом – старые выпуски «Науки и жизни». Она потянулась за одним из них, открыла наугад, пробежалась глазами по статье о перспективах космических полётов. Строчки были знакомыми, память тела знала этот текст, но сознание всё ещё не принимало происходящее.

Она закрыла журнал и положила его на место. Всё внутри протестовало, требовало логического объяснения, но его не было. Лия привыкла, что любое событие, даже самое необъяснимое, рано или поздно находило свою причину, но сейчас всё рушилось. Это не был сон. Всё происходящее слишком реально.

Где—то в квартире раздался приглушённый шум – позвякивали тарелки, шумела вода.

Она повернулась к двери и медленно подошла, прислушиваясь. Квартира казалась небольшой, но уютной. Свет проникал через окна, окрашивая стены в тёплые золотистые тона. Всё выглядело таким простым и привычным, как будто она действительно здесь жила.

В следующую секунду раздался голос.

– Максим, вставай уже! Сегодня первый экзамен для поступления в институт!

Звук голоса ударил по нервам. Тёплый, заботливый, но полный той повседневной уверенности, которую она не могла бы услышать во сне.

Она не знала этого человека, но тело знало. Где—то глубоко внутри возникло ощущение привычки, лёгкое узнавание.

Лия – или теперь Максим – замер, чувствуя, как сознание стремительно пытается осознать окружающую действительность. Это не было ошибкой памяти или игрой разума, не было тревожным сном, который можно отогнать пробуждением. Реальность вокруг него казалась слишком чёткой, слишком настоящей, чтобы быть иллюзией. Он стоял в незнакомой комнате, в незнакомом теле, и с каждым мгновением осознание этого всё глубже проникало в его сущность, вытесняя последние остатки сомнений. Это был новый мир, новая жизнь, в которой он никогда прежде не существовал.

Максим оцепенел, сжав пальцы, пытаясь собраться с мыслями. Мир вокруг оставался неизменным, реальным, лишённым тумана сна. Он не исчезал, не мерцал, не превращался в зыбкое воспоминание. В его теле текла кровь, пальцы ощущали шероховатую текстуру лакированного дерева, лёгкий сквозняк, просочившийся в щель под дверью, касался кожи, заставляя покрываться мурашками.

Тишина продолжала окутывать пространство, растекаясь по комнате вязкой пустотой. Ни один звук, ни одно движение не нарушали этого состояния, словно само время замерло, перестав существовать. Всё вокруг оставалось неподвижным, слишком реальным для сна, слишком непривычным для бодрствования. Ощущение неправильности не ослабевало, а лишь становилось острее, заполняя грудь ледяным осознанием – это не иллюзия, не призрачное видение, от которого можно просто проснуться. Он действительно здесь, в чужом теле, в чужой жизни, в реальности, где его собственное прошлое казалось далёким, размытым.

И вдруг тишину прорезал голос.

– Долги всегда нужно платить, Лия.

Голос за спиной прозвучал спокойно, почти мягко, но его присутствие в этом месте было столь же неестественным, как огонь, вспыхнувший среди ледяного пейзажа.

Лия вздрогнула, обернулась – и увидела Вергу.

Она стояла, сложив руки на груди, опираясь на косяк двери. Казалось, её появление не повлияло на окружающий мир, но сам воздух в комнате словно сгустился, стал вязким, неподвижным. Свет, пробивающийся из окна, не касался её, будто инстинктивно избегая её силуэта.

– Ты… здесь не должна быть. – Голос Максима—Лии сорвался, и она едва узнала себя в этом звуке.

– А ты должна? – Верга чуть склонила голову набок, её глаза мерцали, но в них не было ни злобы, ни угрозы – только осознание того, что она знает больше, чем Лия могла себе представить.

– Что тебе нужно?

– Ты жива, и это уже много. Разве ты не чувствуешь? Каждый твой шаг в этой реальности стоит дорого. И ты давно забыла спросить – кто оплачивает эти счета?

Лия сглотнула, чувствуя, как внутри поднимается холодная тревога.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе было дано время. Шанс не умереть, найти себя. Ты хотела исправить ошибки, сделать выбор. Но ничего не даётся просто так.

Лия медленно выдохнула.

– Я должна заплатить?

– Ты уже заплатила. Теперь осталось погасить остаток долга.

Слова Верги повисли в воздухе, и от этого невидимого груза плечи Лии—Максима напряглись.

– Что я должна сделать?

– Ты останешься здесь. На время.

– Нет. Я должна вернуться.

– И вернёшься. Когда решишь его проблему.

Она указала на Максима, словно подчеркивая, что теперь это не просто оболочка, а существование, в котором слились две судьбы – его и её, одна требующая решения, другая ждущая освобождения.

Лия снова почувствовала, как земля уходит из—под ног.

– Проблему? Какую?

Верга чуть качнула головой, будто удивляясь её наивности.

– У каждого есть что—то, что он боится признать. Даже у него. Даже у тебя.

Лия замерла.

– И, если я это сделаю… я снова стану собой?

– Ты вернёшься к своей жизни, Лия. Вернёшься туда, откуда пришла, но лишь тогда, когда сделаешь то, что должна.

Комната снова наполнилась тишиной.

Верга больше ничего не говорила. Её взгляд оставался внимательным, оценивающим, но в нём не было ни сострадания, ни жестокости – лишь холодное понимание того, что неизбежность приближается.

Лия – или теперь Максим – ощутила, как её дыхание постепенно выравнивается, становясь ровным и размеренным, словно тело, наконец, привыкло к новому состоянию. Больше не было хаотичных мыслей, болезненного отторжения этой чужой реальности. Она не просто привыкала к ней – она принимала её, осознавая, что страх больше не владеет её сознанием.

Этот мир всё ещё оставался незнакомым, но в нём появлялись очертания смысла, нечто, что требовало её присутствия, её участия. Это больше не было кошмаром, это стало испытанием, в котором нужно было разобраться, задачей, требующей решения.

Теперь она знала, что делать. Она не могла вернуться назад без осознания своей роли, без выполнения условий, которые ставила перед ней судьба, или, возможно, нечто большее, чем просто стечение обстоятельств. Её время ещё не истекло, её путь не завершился.

Пока долг оставался неоплаченным, пока она не разобралась в том, что скрывалось за этим переходом, возвращение оставалось недосягаемой возможностью, но не гарантией. Вернуться она сможет только тогда, когда поймёт, что именно должна исправить. Когда будет готова.

Но готова ли она будет уйти, когда настанет момент? Этот вопрос остался без ответа.