Сны с чёрного хода 2 - Алексей Небоходов

глав, но даже в таком виде роман стал знаковым для ленинградской интеллигенции. Оригинальный текст распространялся через самиздат, читатели переписывали его от руки, передавали друг другу.

Александр к этому времени уже полностью сосредоточился на защите диссертации. Он знал, что его работа по символизму и его влиянию на советскую прозу вызовет споры. Ещё несколько лет назад такая тема могла поставить крест на карьере, но к тому времени правила начали уже меняться.

Научная среда, однако, не спешила принимать новые идеи.

– Вы хотите сказать, что символизм – это не уход от реальности? – спросил один из профессоров во время обсуждения его работы.

– Я хочу сказать, что реальность – не всегда то, чем кажется. Даже социалистическая литература использует метафоры, сознательно или нет.

– Вы намекаете, что идеологически выверенные произведения тоже допускают двойное прочтение?

– Я не намекаю, я утверждаю, что любой текст многослоен.

Дискуссия затянулась, но аргументы Александра были сильны. Он не пытался бросить вызов системе, но показывал, что время требует новой оптики. В девяностом году, когда идеологическое давление ослабло, он смог защитить свою работу.

После защиты его статьи начали публиковать в научных журналах, а в скором времени – и за границей. Его имя стало известным не только в узком кругу филологов, но и среди литераторов, философов, тех, кто искал новые смыслы в привычных текстах.

Их книги обсуждали в редакциях и университетах, их мысли вызывали споры. Они больше не были просто молодыми мечтателями, приехавшими в Ленинград с чемоданами. Теперь их воспринимали всерьёз.

Но чем выше они поднимались, тем больше осознавали: слава не приносит лёгкости. Она требует ответов. А вопросов с каждым днём становилось всё больше.

СССР рухнул, и вместе с ним исчезли многие ограничения. Исчез страх, исчезли рамки, но исчезло и многое другое – стабильность, понятные ориентиры, прежняя культурная среда. Лия и Александр выстояли, но оказались в новой реальности, где успех был одновременно благословением и проклятием. Теперь их приглашали на лекции, конференции, литературные вечера. Их знали. Их читали. Их обсуждали.

Лия чувствовала вкус свободы. Теперь она могла говорить открыто, могла писать, не задумываясь о том, какие правки потребует редактор. Её книги выходили за границей, её интервью публиковали в крупнейших изданиях, а её лекции собирали полные залы. Александр, ставший признанным профессором, преподавал не только в России, но и за её пределами. Он получал приглашения читать лекции в Европе, его работы переводили, его голос звучал всё увереннее.

Но слава – это не только признание. Это ещё и испытание.

Презентация новой книги Лии в Доме литераторов собрала полный зал. В воздухе витал запах крепкого кофе и вина, обсуждения не затихали даже во время выступлений. Она стояла перед публикой, отвечая на вопросы, легко, с той естественной грацией, которая приходила к ней, когда она была в своей стихии.

Молодой журналист, немного нагловатый, уверенный в себе, приблизил диктофон.

– Говорят, у вас был роман с профессором Сантейловым ещё в студенческие годы. Это правда?

Лия подняла бокал к губам, задержала взгляд на лице собеседника, словно оценивая, стоит ли отвечать серьёзно.

– А если да?

Он улыбнулся.

– Тогда это была любовь, о которой знали только вы двое?

Лия ничего не ответила. Она умела играть в эту игру. Но знала, что завтра это интервью будет напечатано, что заголовки сделают своё дело.

Газета лежала на столе. Александр молча изучал статью. Он был человеком, который привык разбирать тексты, искать в них смыслы, читать между строк. Он понимал, что Лия знала, что делала.

– Ты используешь наш брак как пиар?

Лия скрестила руки на груди.

– Я ничего не использую. Я просто сказала то, что было правдой.

– Ты знала, что они это напечатают.

– Да.

– Ты не подумала, что это ударит по мне?

Она усмехнулась.

– Раньше ты никогда не обращал внимания на такие вещи. Что изменилось?

Александр бросил газету обратно на стол.

– Изменилось то, что теперь я вижу, как на тебя смотрят.

Лия почувствовала что—то похожее на тревогу.

Раньше она никогда не задумывалась о том, что Александр может ревновать. Не потому, что он был безразличен, а потому, что он всегда был выше этого. Но теперь она видела, как он следит за её встречами, как задерживает взгляд, когда кто—то наклоняется слишком близко, когда кто—то задерживает её руку в рукопожатии чуть дольше, чем нужно.

Но и она смотрела иначе.

На кафедре у Александра появились молодые студентки, слишком усердные, слишком заинтересованные. Он никогда не был человеком, который поддаётся таким вещам, но теперь Лия ловила себя на том, что наблюдает.

Однажды вечером, когда Александр задержался дольше обычного, Лия заметила, что он вернулся с лёгкой улыбкой, будто мысленно ещё находился среди студентов. Она вспомнила, как недавно на одном из приёмов слышала, что к нему проявляет интерес одна из студенток. Это беспокоило её, хотя она не хотела этого признавать.

– Ты ведь знаешь, что твои студентки иногда слишком внимательно тебя слушают? – спросила она, глядя на него исподлобья.

Александр поставил портфель у двери, склонил голову набок.

– И что ты предлагаешь? Запереть меня дома?

Она не ответила.

В её книгах появились мотивы предательства. В его лекциях – холодность. Они оба чувствовали, что что—то меняется, но ни один из них не знал, в какую сторону.

Они привыкли быть в центре внимания друг друга. Годы научили их игнорировать шёпот за спиной, преодолевать испытания и оставаться вместе, несмотря ни на что. Но однажды пришло осознание: привычка – не защита, любовь – не гарантия. В какой—то момент Александр начал медленно исчезать из их жизни, растворяясь в своём академическом мире, погружаясь в конференции, семинары, приглашения от зарубежных университетов. Сначала это были короткие поездки, из которых он возвращался с новой энергией, с увлечёнными рассказами о дискуссиях и встречах.

Но в этот раз он не вернулся.

Франция предложила ему то, чего он не находил в России – уважение, признание, свободу. Он уехал в Париж на международную конференцию и остался там.

Лия долго смотрела на телефон, надеясь, что он позвонит первым. Он не звонил. В газетах вышла заметка: «Профессор Сантейлов продолжит свою академическую деятельность в Париже».

Она читала её, не испытывая ни боли, ни гнева. Только пустоту.

– Что для вас любовь?

Журналист положил перед ней диктофон. Вопрос был ожидаемым.

Лия посмотрела в окно редакции, где прохожие спешили по вечернему городу, не обращая внимания на сырость асфальта и свет рекламы, отражавшийся в лужах.

– Это дорога, на которой ты либо идёшь рядом, либо остаёшься