Сны с чёрного хода 2 - Алексей Небоходов

Она провела ладонью по стеклу рамки, задержавшись на фотографии, где Александр читал её первую книгу. Тогда он ещё не знал, каким путём она пойдёт, не мог представить, что когда—нибудь её имя будет стоять рядом с его – не как дополнение, а как самостоятельный символ эпохи. Он просто читал, не торопясь, как умел только он – с той глубиной, которая оставляла в человеке след, с тем молчаливым пониманием, что делало его таким особенным.

Лия знала, что могла бы вспомнить больше, но ей этого не требовалось. Воспоминания не накатывали лавиной, не тянули в прошлое, не пытались удержать – они просто были рядом, как тёплый свет настольной лампы, как лёгкий аромат вина, оставшийся в воздухе.

Она подняла бокал и сделала последний глоток, чувствуя, как вино оставляет тонкую кислинку на языке. В его терпкости было что—то родное, напоминающее об осенних вечерах в Ленинграде, о длинных прогулках по мокрым мостовым, о разговорах, что длились до рассвета.

В окно лился мягкий свет ночного города – огни, отражённые в стёклах, медленно мерцали, словно звёзды, застывшие в своём вечном круговороте. Там, за стеклом, продолжалась жизнь: автомобили проносились по улицам, спешили прохожие, гасли и загорались окна в домах. Мир жил, и она была его частью.

Лия откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и позволила себе улыбнуться, ощущая, как спокойствие разливается по телу, наполняя каждую клетку тихим, уверенным осознанием прожитой жизни. Её сознание больше не искало новых дорог, не металось в поисках иных реальностей, не стремилось исправить то, что давно стало неотъемлемой частью её пути.

Всё, что она когда—либо хотела изменить, теперь казалось завершённой главой, на страницах которой не было места ни сожалениям, ни сомнениям. Мир вокруг оставался тем же, каким она его создала: наполненным её книгами, мыслями, воспоминаниями и осознанием, что путь, по которому она шла, был единственно верным. Она больше не искала других жизней, потому что осознала: жизнь, которую она прожила, была той самой, которую она выбрала, и в этом выборе не было ни капли сожаления.

Кабинет наполнялся мерцающим полумраком, дрожащие огоньки города отражались в стекле, растворяя границы пространства. Часы на стене отмеряли равномерный ритм, напоминая, что ночь вступила в свои права, но Лия не спешила отходить ко сну. Она ещё какое—то время вглядывалась в экран ноутбука, будто пыталась задержать этот момент, последнее мгновение перед тем, как неизбежно погрузиться в сон. Не было привычной усталости, не было чувства завершённости, только лёгкое, почти неуловимое колебание в самой сути реальности, словно мир вокруг неё затаил дыхание, поджидая, когда она закроет глаза.

Лия провела ладонью по гладкой поверхности стола, кончиками пальцев коснулась клавиатуры, но не стала набирать текст. Всё, что нужно было сказать, уже обрело форму в её сознании, но она не спешила переводить мысли в слова. Раньше её беспокоили детали, каждое слово должно было быть выверенным, каждое предложение – отточенным, но теперь она чувствовала, что окончание её последней книги – это не что—то, что требует спешки или строгой структурности. Завершённость заключалась не в последнем слове, напечатанном на экране, а в том, что она больше не испытывала потребности что—то доказывать, исправлять, пересматривать.

За окном ночь продолжала жить своей жизнью: тёмное полотно неба было пронизано огоньками далёких квартир, изредка мелькавших за окнами соседних домов. Внизу, на мостовой, проносились редкие автомобили, их фары вспыхивали и гасли, оставляя после себя бледные отражения на мокром асфальте. Этот город больше не был для неё чем—то чуждым, он стал частью её истории, её маршрутов, её дыхания. Она смотрела на него с легкостью человека, который прошёл долгий путь и теперь мог просто наблюдать, не чувствуя тревоги за то, что осталось позади.

Когда—то ночи были для неё иной реальностью, возможностью шагнуть в другие жизни, пережить заново моменты, которые не давали ей покоя. Она блуждала во снах, переходя из одного прошлого в другое, искала недосказанности, недопонятое, непрожитое. Теперь, закрывая ноутбук, Лия впервые осознала, что ночь для неё больше не портал, не дверь в другой мир. Она больше не ждала снов и не пыталась найти в них ответы. Всё уже произошло. Всё было завершено.

Она откинулась на спинку кресла, её тело расслабилось, дыхание замедлилось. Никаких тревог, никаких мыслей о том, что будет дальше. Впервые за долгие годы не возникало желания проснуться в другом времени, снова пройти давно исхоженные тропы, попытаться что—то исправить. Всё уже случилось, всё нашло своё место, а она, наконец, приняла это. Ни сожалений, ни попыток переиграть судьбу, ни страха перед тем, что может принести грядущий день. Она не искала других вариантов жизни, потому что знала: у неё была только эта, единственная, настоящая. И в ней не осталось незакрытых дверей.

Она сделала последний глоток вина, ощущая его терпкость, смыкающую мягкий, почти бархатистый вкус с нотками лёгкой горечи. Этот вкус напомнил ей осенние вечера в Ленинграде, когда они с Александром долго сидели за столом, обсуждая книги, погружаясь в разговоры, которые им не хотелось заканчивать. Теперь таких вечеров не было, но её не охватывала тоска – воспоминания не терзали её, они были просто естественным фоном, не пытаясь тянуть назад.

Ночью, когда город продолжал свой размеренный бег, когда машины всё так же проносились по мостам, а где—то в далёких окнах ещё горел свет, Лия впервые за десятилетия засыпала в полной уверенности, что завтра будет таким же, как и сегодня. Сон не манил её, не обещал ответов, не звал в прошлое, которое так долго оставалось её вторым домом. Никаких образов, никаких вспышек памяти, только мягкая, тёплая темнота, в которой не было ни событий, ни воспоминаний. Всё исчезло, оставляя лишь покой.

Но перед тем, как сознание окончательно растворилось в этом безмятежном забвении, мелькнула едва уловимая мысль, лёгкая, как тень на воде, но несущая в себе нечто большее, чем простое любопытство.

"Интересно, что бы было, если бы я выбрала другой путь?"

И в этот момент в самой глубине тишины что—то дрогнуло, словно реальность на мгновение содрогнулась от её последнего вопроса, ещё не зная, как ответить.

***

Мир наполнялся звуками, ещё не оформленными в осознанные ощущения: далёкий скрип половиц за стеной, приглушённые голоса, шум воды в трубах. Воздух был прохладным, свежим, с примесью чего—то знакомого, но давно забытого – лёгкий аромат утреннего солнца, впитавшего ночную прохладу, запах краски, тонкий, почти