Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

а затем скольжу двумя пальцами прямо между ее ног и по всей длине ее киски. Она уже чертовски мокрая, и мне приходится сдерживать стон от этого ощущения. Она всхлипывает, пока я провожу двумя пальцами взад-вперед по губам ее киски и поднимаюсь к клитору. Я даже не успел засунуть в нее пальцы, а она уже дрожит в моих объятиях.

— Тебе ведь нравится, правда? — Я прикусываю кожу под ее ухом. — Я думаю, тебе не просто нравится. Я думаю, ты хочешь большего. Это так? — Я дразню ее, рисуя круги вокруг клитора, пока мое запястье трется о ее щель. — Умоляй меня, Персик.

— Нет, — выдыхает она.

Мой член дергается, когда я прижимаюсь к ней. Я щипаю ее за клитор и сосок, чтобы вырвать из нее правду.

— О, черт. Ладно, пожалуйста, — произносит она, выгибаясь назад.

— Что, пожалуйста? — Шепчу я ей в шею.

— Пошел ты, Фокс. Сам знаешь что.

Я поворачиваю руку под более подходящим углом и позволяю среднему пальцу проникнуть в нее. И, черт возьми, я чувствую это, наслаждаясь ее судорожным вздохом.

— Еще, — говорит она на выдохе, когда ее тело сжимает меня.

Мой негромкий смех заставляет ее снова проклинать меня.

— Еще, что?

— Ты мудак, — говорит она.

Я добавляю еще один палец и двигаю глубже. Она тает от удовольствия, которое я ей дарю, прислоняется ко мне и издает тихий звук, который я должен услышать громче.

— Ты не очень-то любезна, — поддразниваю я.

Она фыркает, а я продолжаю двигаться в том же медленном, глубоком темпе, не увеличивая скорости.

— Тебе не нужна милая девушка, Фокс.

— А кто мне нужен, а?

Тихий стон вырывается из ее горла, когда она говорит:

— Ты хочешь, чтобы кто-то сказал тебе быть хорошим мальчиком и делать то, что тебе говорят.

Я замедляюсь в наказание.

— Ты так думаешь? Что мне нужна твоя похвала и твой контроль? — Я ввожу пальцы внутрь и двигаю кончиками так, что они попадают в нужное место. Она готова и жаждет большего, дрожит от желания, чтобы я дал ей то, что она хочет.

Когда я толкаюсь сильнее, всего один раз, она резко втягивает воздух.

— Пожалуйста, о, черт. Пожалуйста, дай мне больше, или я сделаю это сама. — Ее свободная рука сжимает мое предплечье и впивается ногтями в рукав.

Усмехнувшись, я прижимаюсь щекой к ее щеке, прежде чем своими действиями дать понять, насколько мне не нравится эта идея. Я просовываю пальцы, заставляю ее встать шире и наклоняю ее вперед ровно настолько, чтобы шлепнуть по киске сзади. Она вскрикивает от быстрого шлепка и тихо смеется, прежде чем я поднимаю ее обратно. Я поворачиваю ее и подталкиваю на несколько футов к стене, пока она не прижимается к ней спиной и не смотрит мне в глаза. Одной рукой она обхватывает меня сзади за шею, а другой сжимает мое предплечье. Она прикусывает свою красивую нижнюю губу.

— Тебе сейчас нельзя себя трогать. Это то, о чем ты только что умоляла меня. — Наклонившись, я провожу носом по ее шее. — Значит, ты примешь то, что я тебе дам.

Она смотрит на меня, похоть и вожделение так же заметны, как наше теплое дыхание в холодном воздухе. Я поднимаю ее ногу и перекидываю ее через локоть, два пальца другой руки засовываю в свой рот, а затем облизываю подушечку большого пальца. Выводя круги вокруг ее клитора, я позволяю своим пальцам играть.

— Перестань дразнить меня, — выдавливает она с улыбкой и едва слышным стоном.

— Если ты не хочешь, чтобы тебя увидели или арестовали, я советую тебе вести себя тихо, пока мочишь мои пальцы.

После этого она больше ничего не говорит. Она просто наслаждается тем, как мои пальцы трахают ее. Ее хватка на моей шее усиливается, но я еще не готов к тому, что она кончит. Я вытаскиваю их и провожу по клитору, так тесно прижимаясь к ней, что она извивается от моих прикосновений. Посмотрим, насколько мокрой она может быть.

Она задыхается:

— Фокс, остановись, мне нужно...

— Я знаю, что тебе нужно. — Третий палец входит в ее текущую киску. От этих развратных звуков я почти кончаю в свои гребаные джинсы одновременно с ней. В сочетании с тем, как она шепотом произносит мое имя, я едва держусь на ногах. Единственное, что я чувствую — это ее запах, и он чертовски хорош. Она завладела всеми моими чувствами.

Я придвигаюсь к ней, поднимая ее ногу выше, и угол становится именно таким, как я хочу, когда я ввожу в нее свои пальцы, ощущая пульсацию того, что я хочу, чтобы произошло.

— Линкольн... — Ее дыхание сбивается. Губы приоткрываются, спина отталкивается от стены, ее киска пульсирует, и она впивается в мою руку. Мой член тоже хочет получить удовольствие и погрузиться в ее влажное тепло, пока она кончает.

Но этого не произойдет. Не в переулке возле бара. Я посасываю кожу прямо под ее ухом, провожу зубами по ее шее, чувствуя, как опасно учащается ее пульс. И, не в силах сдержаться, я шепчу, уткнувшись в ее влажную кожу:

— У тебя такой красивый голос, когда ты злишься и стонешь для меня.

Я чувствую ее улыбку раньше, чем вижу ее.

Отстранившись, я смотрю на то, как прекрасно она растерзана: прислонилась к стене, волосы растрепаны, шея красная от моих покусываний, юбка задрана, жилетка наполовину расстегнута, грудь вздымается, дразня глубоким декольте. Я не могу сдержать стон от ее вида. Я подношу пальцы, которые только что были внутри нее, к губам и облизываю их, а затем вдыхаю запах, пока она наблюдает за происходящим с ошеломленным выражением лица.

Голоса разносятся по переулку, вырывая нас обоих из этого пузыря желания, в котором мы оказались. Из бара вываливается несколько человек, и как бы мне ни хотелось, чтобы ее рука обхватила мой член, я собираюсь довольствоваться своей собственной.

— Пойдем. — Я протягиваю руку, пока она приводит себя в порядок. Я не собираюсь оставлять ее одну в таком состоянии посреди ночи. Ни за что, блядь.

Она идет сзади, я держу ее за руку, а в голове крутится мысль о том, что, черт возьми, я должен делать, когда мы доберемся до ее машины. Если я ее поцелую, на этом все не закончится. А должно.

Но когда мы приближаемся к ее грузовику, она отпускает мою руку и принимает решение за меня.

— Дальше я сама. — Она идет вперед, поворачивая голову в сторону, а потом говорит: — Ты тоже хорош, когда злишься, Фокс. Жаль,