Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

Вздохнув, я провожу рукой по волосам и достаю очки из кармана пальто, задерживаясь на секунду, чтобы посмотреть, как она выезжает с парковки. Я смеюсь про себя и запрокидываю голову, глядя в небо. Она сказала «в этот раз». Как будто следующий раз обязательно будет. Мой член дергается при этой мысли, действуя вопреки моему мозгу.

Что, черт возьми, я делаю?

Глава 14

Фэй

Качели на веранде сотрясаются, прерывая меня уже в третий раз за последние пятнадцать минут. Мэгги выбегает из парадной двери, едва взглянув на меня, мои ключи болтаются у нее на пальце. У конкретно этого комплекта ключей, в брелке, в виде зеркального шара, установлен трекер, который отслеживает ее местонахождение. Она ужасно много времени проводит на ипподромах, учитывая, что сейчас межсезонье, но каждый раз, когда я задаю ей вопрос, она отвечает — а не пора ли тебе свалить? Или что-то в этом роде.

— Куда ты собралась, Мэгги? — кричу я ей вслед. — Ты же понимаешь, что это мой грузовик, а не твой?

Она просто отмахивается и продолжает идти, не обращая внимания на мои слова.

Я закрываю глаза и стараюсь не думать о том, что она ненавидит меня и хочет, чтобы я уехала. Солнце согревает мое лицо, избавляя от холода, который январь принес в Фиаско. Только когда заводится двигатель моего грузовика, я обращаю внимание на то, как сестра выезжает с подъездной дорожки. Засранка.

Несмотря на то, что у меня было много других забот, мои мысли продолжали возвращаться к тому переулку. Блэкстоун слышал только начало всего этого. Я бросила трубку, как только Линкольн спросил, по-прежнему ли я без трусиков.

Не знаю, чем я думала. Уж точно я не была сосредоточена на Блэкстоуне. И теперь я снова прокручиваю в голове движения пальцев сексуального и неотразимого отца-одиночки, которого я шантажировала много лет назад.

Мои щеки пылают, и не от смущения. Это удовлетворение. Это обескураживает, как сильно я кончила от его пальцев и непристойного шепота. Я предлагаю тебе помолчать, пока ты будешь мочить мои пальцы. Я так не кончала за всю свою жизнь.

Возможно, этого было достаточно. Похоть утолена. Мы сделали это. И все же я то и дело поглядываю на его дом, надеясь увидеть, как он торопливо выходит, проводя рукой по темным волосам и забыв снять очки. Господи, что такого особенного в этом мужчине в очках?

Я выдыхаю и закрываю глаза, отгоняя мысли, потому что все это взаимодействие было лишь неожиданным утешительным призом за успешную установку приложения, которое теперь работает в фоновом режиме на его телефоне. У меня есть полный доступ ко всему, что он просматривает. К счастью для меня, этот мужчина не закрывал ни одного приложения или веб-страницы с тех пор, как купил телефон.

Пролистывая очередную папку с письмами, я с облегчением отмечаю, что не нашла в телефоне Линкольна ничего вопиюще неприглядного. В его папках с приложениями нет никакой упорядоченности, нет аккаунтов в социальных сетях и полно открытых статей о влиянии сезонных максимумов на кукурузу, а также букв элементов периодической таблицы в виде формул, в которых я ничего не понимаю.

Я пролистываю неприличное количество фотографий. Ларк и Лили любят утаскивать его телефон и часто пользуются функцией серийной съемки. Здесь тысячи неожиданных селфи с обрезанными лицами, фотографии с игр в софтбол и катания на лошадях, первых дней в школе и случайных моментов их повседневной жизни. Но я не могу не остановиться на селфи, где они запечатлены втроем.

Такую любовь невозможно подделать — ее свидетельство согревает меня так, как не могут лучи утреннего солнца. Она либо есть, либо ее нет. С детьми не бывает серых зон. И я это вижу, чувствую, потому что у меня такого никогда не было. С мамой — да. Но папа, который улыбался бы по команде или сидел и смотрел на показы мод или импровизированные выступления? В моем детстве этого не существовало.

Поднимается ветер, и я натягиваю на колени плюшевое одеяло. Чего бы я только не отдала за то, чтобы несколько минут посидеть на ступеньках этой веранды со своей мамой. Сказать ей, что я злюсь на нее или что мне жаль, что я не знала, насколько все плохо, до того, как она решила, что у нее нет другого выхода. Я вытаскиваю наушники и надеваю зимнюю шапку, которую нашла в шкафу своей старой комнаты, устраиваясь поудобнее, чтобы продолжить изучение телефона Линкольна.

Пронзительный звук заставляет меня замереть как раз в тот момент, когда я надеваю наушники. Мгновение я не двигаюсь и жду, не раздастся ли он снова. Ветер хлещет по оконным стеклам фермерского дома, издавая знакомый скрежет, от которого руки начинают дрожать, а по коже бегут мурашки. Не выдержав, я выпрямляю ноги и встаю. Это мог быть просто порыв ветра, огибающий дом. Внутри все может выглядеть иначе, но остов этого дома остался прежним. Скрип второй ступеньки все еще раздается, независимо от того, куда опускается моя нога. Но если дело не в этом...

Я видела, как уходила Мэгги, значит, это не она. Раздается еще один слабый писк, только на этот раз я могу точно сказать, что он исходит из недавно построенного амбара.

Когда я снова слышу звук, я надеюсь, что это животное, а не человек. Волосы на руках встают дыбом, когда я спускаюсь по ступенькам веранды и иду по гравийной дорожке.

Засунув электрошокер за пояс на спине, я беру в руки небольшую ручную лопату, которая лежит рядом со скамейкой для посадки растений у амбара. Теперь звуки слышны гораздо лучше. Когда я открываю дверь амбара, раздается звонкий лай. Смазанная дверь открывается тихо и позволяет войти незаметно, на что я и рассчитывала, но это не мешает двум маленьким фигуркам, согнувшимся в центре помещения, одновременно повернуть головы и посмотреть на меня, сдавленно вскрикнув.

— Смола и перья, Фэй, — говорит Лили, прижимая руку к груди.

Ларк облегченно вздыхает.

— Тебе повезло, что папа не слышал, как ты это сказала, Лил.

— Нам повезло, что это не папа, ты имеешь в виду, — огрызается она.

Воздух пропитан запахом сена и навоза. Когда я уезжала, у мамы было три лошади. Пахнет так же, как и раньше, но я знаю, что их здесь больше нет. Это одна из многих вещей, которые Мэгги изменила здесь.

— Почему ваш отец должен злиться? — спрашиваю я и