Благочестивая одержимость - Энса Ридс

два сына, но ещё у меня двое двоюродных братьев и сестёр. Мы не дружная семья и никогда ею не будем. Мы вместе ведём бизнес, и иногда враждуем за власть, поэтому каждый из нас всегда остерегается другого, потому что вполне вероятно, что мы можем предать друг друга. Я переехал в Хэдли из Нью-Йорка после того, как узнал, что ЦРУ нацелилось на меня. Хэдли был идеальным местом для ведения бизнеса, потому что это маленький город, и у меня везде есть уши.

Мои брови поднимались при каждом его слове — я не могла поверить, что он рассказывал мне всё это.

— Ого, — сказала я, прочистив горло, — это… круто. Итак, ты как… принц Гарри? — прошептала я, понизив голос, — запасной?

Я не могла понять, какое место он занимает в семейной иерархии.

Он молчал, явно не одобряя, что я назвала его запасным.

— А твой старший брат — тот, кто уже взял на себя управление? Верно? Извини, я не знаю, как это сказать, я просто хочу понять и не знаю, как это правильно озвучить. Надеюсь, я не обижу тебя, — запинаясь, выпалила я.

— Всё намного сложнее, мышонок. Это гораздо больше, чем ты думаешь. Я не хочу быть доном. Я уже потерял сон и волосы на голове, будучи младшим боссом, я не могу представить, что будет со мной, если я стану управлять семьёй. Однако у каждого есть своё место, запасных нет. Я был рождён, чтобы быть вторым в команде. Я младший сын в этом дуэте, и мне суждено было стать доверенным лицом моего брата.

Он поставил пустую чашку на край стола.

— В этом деле нельзя никому доверять, — продолжил он, — родство ничего не значит, когда дело касается денег и власти. Единственный человек, которому я когда-либо доверял — это мой брат, и он будет последним.

Я выдохнула, даже не осознавая, что слушала его затаив дыхание.

— Значит, ты никому не можешь доверять? Все пытаются тебя убить? Кто-то имеет зуб на тебя и твоего брата? — тараторила я, ведь у меня теперь накопилось ещё больше вопросов.

— Я не буду отвечать на этот вопрос, потому что это и так очевидно. А теперь доедай пирожное, а то оно остывает.

Он пододвинул ко мне тарелку, и я потянулась, взяв пирожное, и отправила его прямиком в рот. Он молча смотрел на меня, и это было жутковато, но я уже немного к этому привыкла.

— Что ты скрываешь от меня, мышонок? — спокойным тоном спросил он. Я почувствовала, как волосы на затылке встали дыбом и, перестав жевать пирожное, я замерла, — Скажи мне.

Казалось, он приказывает мне ответить, но его голос и тон всегда оставались неизменными.

— О чём ты говоришь? — спросила я, заикаясь. Я отложила пирожное, и опустила руки на колени, пытаясь скрыть от Сальваторе тот факт, что они дрожат.

Боже, я не хочу умирать.

— Я вижу это по твоим глазам. Ты что-то задумала, — он сделал паузу, поднёс руку к моей щеке, и медленно повернул моё лицо к себе.

Он держал мой подбородок, лаская большим пальцем мои губы, и я ещё больше чувствовала силу, которую он излучает, даже в моменты, когда он был нежен со мной.

— Не глупи, мышонок. Я буду только рад показать тебе, что ты никогда не убежишь от меня, — мрачно прохрипел он.

Меня напугали его слова, и я уловила таящуюся в них угрозу. Казалось, он с нетерпением ждал, когда же я облажаюсь, чтобы он мог причинить мне боль и наказать. Он до сих пор не тронул даже волоска на моей голове, но судя потому, что он сделал с моим отцом и Лангой, я уже видела, на что способен этот человек.

— Я не сбегу, — пробормотала я шёпотом, — я не оставлю… тебя.

Я надеялась, что мои слова успокоят этого зверя. Я знала, насколько он жесток, и в какой смертельной опасности я находилась рядом с ним. Он хотел сделать мне больно, предвкушая тот день, когда он сможет меня наказать. Я не хотела дожить до этого дня, поэтому именно в этот момент я приняла решение — обсудить всё с Анной, и быть готовой к неизбежному.

Мне придётся убить Сальваторе.

Глава 16

Мы всё ещё были в Калифорнии и провели эту ночь в другом доме Сальваторе. Этот дом представлял собой особняк в аутентичном испанском стиле, расположенный на вершине горы с видом на весь Беверли-Хиллз. Мне надоело всё время торчать в спальне, и я решила испечь что-то вкусненькое, чтобы хоть чем-то себя занять.

У Сальваторе была целая команда поваров, которая была удивлена, когда я попросила их позволить мне приготовить что-то самой. Но я убедила их, что всё в порядке и что мне просто нужно немного места на одной из кухонь, молясь про себя, чтобы Сальваторе не наказал их.

Я суетилась на кухне, пританцовывая в такт музыке, и подпевала «Me Gustas Tu», а мои руки были покрыты мукой до локтей. Выпечка всегда успокаивала меня, особенно когда я делала это под музыку, пела или танцевала. Я всегда пекла кексы или торты в форме сердечек. Я предпочитала ванильный или клубничный торт, поэтому каждый раз готовила что-то из этого. Отец как-то сказал, что хочет шоколадный торт, но мама сказала, что ей нравится ванильный, и я могу продолжать печь его сколько угодно.

Улыбка расцвела на моих губах, а сердце наполнилось теплом, когда я вспомнила о матери и отце. Я скучала по тем дням, когда я чувствовала себя маленькой девочкой под защитой чрезмерно опекающего отца. Дни, когда я ускользала посреди ночи из дома, а Рэйчел ждала, пока я прокрадусь в её машину, чтобы мы могли покататься. Я скучала по тем дням, когда я забегала в родительскую спальню рано утром, напевая и танцуя, а затем бросаясь на их кровать, прыгая на ней, пока папа не начинал ворчать на меня. Я всегда смеялась в ответ, продолжая подпрыгивать на их кровати, пока он не вскакивал и не хватал меня, чтобы вытащить из их комнаты, в то время как мама хохотала, наблюдая за всем этим. Дни, когда родители танцевали со мной под новый трек в моём плейлисте. Или те дни, когда я действительно могла спать и ни о чём не беспокоиться.

У меня было много приятных воспоминаний об отце. Как в те дни, когда он водил меня в единственный парк в Хэдли