Друг отца. Под запретом - Джулия Ромуш

— Но…

— Ни слова о Волкове, Тая. Ни слова о проблемах.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но тут же ловлю его взгляд. И понимаю, что спорить бесполезно. Гордеев не из тех, кто обсуждает чужие решения. Он принимает только свои.

Я чувствую, как он чуть сильнее сжимает мою талию. Его пальцы скользят по моей коже, касаются медленно, почти лениво. Но мне отчаянно хочется ещё. И в следующую секунду его губы мягко касаются уголка моих губ. Лёгкий, почти невесомый поцелуй. Но мне в этот момент плевать на всё остальное. Я чувствую только его.

Гордеев проводит губами вдоль линии моей челюсти, спускается к шее, задерживается на долю секунды, прежде чем чуть сильнее сжать мои бёдра.

— Тебе лучше пойти одеться, — хрипло говорит.

— А если не хочу?

— Тогда у нас будет не разговор, а кое-что другое.

"Ой, напугал кота сосиской" — внутренний голос заходится в громком смехе. Я же скольжу пальчиком по кубикам на его животе. Спускаюсь ниже.

— Так понятно или ещё намекнуть?

Я провожу пальцем ниже. Чувствую, как напряжение в теле Гордеева становится почти осязаемым. Артём резко хватает меня за руку, сжимает запястье, но без усилий. Просто ограничивая мои движения.

— Намёков не нужно, — его голос становится ниже, теплее.

Я чуть прищуриваюсь.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — Приподнимаю бровку.

— Я хочу, чтобы ты прекратила провоцировать. — Гордеев улыбается уголками губ. Ух, какой.

— И что мне за это будет?

Гордеев лениво усмехается.

— Награда.

Я наклоняю голову набок, продолжая дразнить его.

— А если не прекращу?

— Тогда наказание.

Меня пробирает от его тона. Внутренний голос тут же оживляется.

"Кто-то хочет поиграть... Это мы любим. Это мы приветствуем"

— Не решила, что тебе больше нравится? — Гордеев внимательно следит за каждым моим движением.

Я чуть сильнее прикусываю нижнюю губу. Артём не сводит с меня взгляда. Его глаза темнеют, в них сверкает что-то опасное. Челюсть напряжена, пальцы всё ещё сжимают моё запястье, но он держит себя в руках.

Я облизываю губы.

— Хочу и награду, и наказание.

Гордеев хмыкает, его губы кривятся в оскале.

— Ненасытная.

— Ты же знал, с кем связываешься, — я прижимаюсь ближе, чувствуя, как его дыхание становится чуть глубже.

— Напомни мне об этом завтра.

А в следующую секунду я оказываюсь на столе. Резко. Но не грубо. Он легко обхватывает мою талию, ловит губами мой вздох. Поцелуй сначала мягкий, будто он даёт мне время передумать. Но я только крепче сжимаю его плечи, цепляясь за него, требуя. И он даёт. Губы двигаются медленно, дразняще, язык проникает внутрь, вырывая из меня тихий стон.

Я чувствую, как Артём скользит рукой вниз по моей спине, пока не сжимает моё бедро. Он настолько тёплый, что я буквально таю под его пальцами. Но он снова останавливается.

— Волнуешься?

— Раздражаюсь.

Гордеев усмехается.

— Люблю, когда ты злишься.

Я чуть приоткрываю глаза, встречаясь с его взглядом.

— Если ты сейчас не прекратишь тянуть, я разозлюсь ещё сильнее.

Гордеев ухмыляется, но на этот раз не медлит. Резким движением сдёргивает с меня полотенце. Оно скользит вниз, отлетает в сторону. Я остаюсь перед ним полностью обнажённая.

— Грех прятать такую красоту, — его голос хриплый, пальцы уже скользят по моей талии вверх, пока не касаются груди.

Я тихо вдыхаю.

— Артём…

— Тсс… — Он нагибается, губами проводит по линии моей ключицы.

Мои пальцы тут же впиваются в его плечи, когда он касается меня языком, оставляя влажные следы на коже. Я выгибаюсь, когда его ладонь скользит ниже, к внутренней стороне бедра.

— Ты такая тёплая…

Гордеев слегка сжимает мои бёдра и снова впивается в мои губы. Он заставляет меня сходить с ума. Мои ноги дрожат, внутри всё сжимается от одного его прикосновения.

Я чувствую, как его пальцы пробираются между моих ног, и едва не вскрикиваю, когда он касается меня там, где я больше всего его хочу. Гордеев изучает, исследует, пока я не начинаю задыхаться от удовольствия.

— Такая влажная… — он царапает зубами мою шею, заставляя меня выгнуться сильнее.

— Потому что я тебя хочу. — Голос у меня дрожит, в глазах плывёт.

— Покажи мне.

Я чувствую, как он прижимается ко мне, его губы касаются моей груди, а пальцы проникают глубже.

Я срываюсь. Взрываюсь. Моё тело напрягается, я выгибаюсь под ним, дрожа от разрывающего меня удовольствия. Но он не даёт мне передышки.

Я слышу, как Артём расстёгивает ремень, как его дыхание становится прерывистым.

— Посмотри на меня.

Я с трудом поднимаю веки. Его глаза горят.

Он входит медленно, до последнего сантиметра. Я же реально с ума схожу.

Артём напрягается, прикусывает мою губу, но не двигается.

— Чёрт…

Я крепче цепляюсь за его шею, толкая бёдрами.

— Двигайся…

И он двигается. Сначала медленно. Осторожно. Но с каждым толчком глубже, быстрее. Он заполняет меня полностью, доводит до безумия каждым движением.

Его пальцы сжимают мои бёдра, его губы снова находят мои. Мы теряемся друг в друге. Его толчки становятся резче, глубже. Моё тело дрожит, мышцы сжимаются.

— Таисия…

Я чувствую, как внутри всё взрывается. Я зажмуриваю глаза, захлёбываясь в эмоциях.

Гордеев теряет контроль, его движения сбиваются, он тяжело дышит, когда достигает предела. Брызги спермы обжигают живот. Я чувствую, как бешено колотится его сердце, слышу его тяжёлое дыхание. Он опускается на локти, касаясь своим лбом моего.

— Ты… — его голос дрожит.

Я улыбаюсь.

— Я.

Гордеев смеётся, зарывается носом в мои волосы.

— Ты знаешь, что это подсудное дело. Довести до такого состояния.

— Ой нет, только не это. Я готова на всё, только не подавайте на меня в суд... — Я игриво хлопаю ресницами. Наигранно кусаю губу. И по тому, как Гордеев младший начинает снова твердеть, я понимаю, что ролевушка Гордееву ой как заходит...

Глава 26

Аромат кофе и свежих тостов заполняет кухню. Я с довольной улыбкой оглядываю стол: яйца-Бенедикт, свежие овощи, поджаренный бекон. Всё идеально. Пожалуй, я великолепна.

Складываю салфетки рядом с тарелками, ставлю свежевыжатый апельсиновый сок, затем наклоняюсь, чтобы ещё раз понюхать аромат кофе.

"Где моя медалька за старания?" — внутренний голос требует похвалы, а тот, кто должен всем этим восхищаться, всё ещё не вышел из своего кабинета.

— Гордеев, — зову громко, с предупредительными нотками. Я, между прочим, тут ресторан высокой кухни организовала. Пора восхищаться моей гениальностью.

Тишина.

Я закатываю глаза, снимаю фартук и направляюсь к нему. Ещё до того, как подхожу к кабинету, слышу глухой звук чего-то тяжёлого по