Алтарь для Спящего бога - Аня Викторовна Кузнецова

незачем возвращаться. Совершенно внезапно она почувствовала запах и прокашлялась. Конечно, как ещё может пахнуть человек с распоротым животом? Главное – не смотреть на тела, а запах можно перетерпеть.

– Мы недалеко отъехали от зимника. Может быть, вернёмся? ― предложила она.

Кома кивнул и несколько раз глубоко вздохнул. Казалось, что путь занял целую вечность. Гленна путалась в плаще и юбках, высоких сугробах. Снег забивался за голенища сапог, заставляя шипеть. Кома пару раз падал и, кажется, терял сознание. Делая последние шаги до зимника, он практически придавил Гленну. Зайдя в дом, она прошептала:

– Только не падай на пол, миленький. Я тебе не дотащу.

Словно услышав её, Кома выпрямился, сделал несколько шагов до топчана и со стоном рухнул на него. Гленна бросилась вперёд и перевернула раненного на спину. Тот разлепил мутные глаза и посмотрел так, словно хотел выругаться, но передумал.

Уход за больными ― это то, что Гленна знала очень хорошо. Она смогла растопить небольшой очаг из остатков хвороста и поставить на огонь маленький котелок, что был в доме, со снегом. Когда вода вскипела, настал черёд раздеть и посмотреть на раны. Это требовалось сделать с самого начала, но сил ворочать огромное тело не осталось. Кома лежал бледный с закрытыми глазами. Гленна, замирая от страха, затрясла его, а когда мужчина открыл глаза, то облегчённо выдохнула.

– Я думала, вы умерли.

– Нет, милая, для этого требуется чуточку больше, ― он усмехнулся.

Гленна поджала губы, стараясь не обращать внимания на изменившуюся манеру общения.

– Мне нужно вас раздеть, но я не смогу… сама.

Кома на мгновение закрыл глаза, прошептал какое-то ругательство и приподнялся. С трудом они смогли стянуть полушубок. Меховой жилет под ней уже был пропитан кровью, и рубашка тоже. Раны действительно оказались несерьёзными ― одна на плече, другая на груди. Но вот та, что на боку, продолжала кровить.

– Пройдёт, ― пробормотал Кома, разглядывая её. ― Только поспать надо.

– И перевязать, ― добавила Гленна.

Её беспокоило, что кровь никак не останавливается.

– Разорвите мою рубашку, ― сказал Кома, откидываясь назад.

Рубашку, которая и так уже годилась скорее на половую тряпку? Ну уж нет. Гленна отошла в сторону, так чтобы её не было видно, и, задрав подол, стянула одну из юбок. Её она надела только утром, чтобы было теплее. Самая обычная льняная юбка, не крашенная. Самое то для повязки. Разрезала её на полосы и принялась вытирать кровь. Кома хмурился, щурился и, наконец, спросил:

– Что это?

– Повязка.

– Откуда?

– Юбка, ― краснее ответила Гленна.

– Чья?

– Ваша.

– Мне не идут… юбки.

Гленна бросила на Кома взгляд и заметила, что в его глазах пляшут огоньки смеха. Раз может шутить, значит, всё не так плохо. Прижав к ране на боку скрученную ткань, она начала забинтовывать.

– Приподнимитесь.

Пришлось его практически обнять, чтобы пропустить ткань снизу. Будь она в другой ситуации, то наверняка смутилось, но к счастью мужчина не стал шутить по этому поводу, только нахмурился.

Одеял в доме не было, поэтому Гленна отряхнула шубы и укрыла ими. Подумав, всё же стянула с него сапоги. Когда она посмотрела на его лицо, то Кома уже спал.

Вылив грязную воду из котелка и насыпав туда снега, она поставила его на огонь. Хотелось пить. А ещё спать. И есть. И если первое и второе ещё можно было сделать, то последнее… Вся провизия осталась приторочена к седлу.

Как и обещал Кома, его конь вернулся. Он тоненько заржал. Пришлось выйти в ночь и завести его в сарай. Гленна расстегнула седло, и то упало с другой стороны. Сил поднимать его и куда-то укладывать уже не было. Захватив седельные сумки, она вернулась в дом. Было неловко перебирать чужие вещи, но с другой стороны у неё просто не было выбора. К счастью, среди вещей нашлись еда, какие-то травы, чистая одежда и одеяло. Последнее было очень кстати. Кома так и не проснулся. Гленна, укрыла его, а сверху бросила ещё и свою шубу. Сама она уснула, едва закрыв глаза.

Утром началась метель.

.

Он давно так не ошибался. Последний раз его смогли достать за два года до того, и то стрелой в спину. А здесь – три раза! И кто? Мужики, которые и оружие в руках не держали никогда. Вилы разве что. И из-за чего? Отвлёкся на леди. Испугался, а ведь ей на самом деле ничего не угрожало. Справился бы с нападавшими, а потом с тем. И ведь зря переживал ― леди Гленна из тех женщин, что способны постоять за себя. Где только научилась? Дурак. Теперь лежи, страдай, предаваясь самобичеванию. Хотя раны-то пустяковые, крови только много потерял.

Шаги, шорох одежды… Кома приоткрыл глаза. Леди стояла у очага, что-то помешивая в котле. Пахло… супом. Немыслимо ― леди и суп! Гленна, а в мыслях он решил звать её по имени, вызывала совсем иное чувство ― восхищение. Не оставила его. Тащила. Ругалась, шипела, уговаривала и всё же тащила. И потом тоже не постеснялась, раздела, юбку эту свою пожертвовала. Другая бы в обморок упала, а эта… Видать, не впервой.

Вдова? Нет ― голова не покрыта и косы две, но точно не девица ― это Кома понял почти сразу. Хотя это-то как раз беспокоило его мало. Оно же в жизни всякое бывает.

– Доброе утро, ― Гленна мягко улыбнулась ему. Взгляд её был всё так же потухший, а под глазами залегли тени. ― А ваш конь уже вернулся. Я отвела его в сарай и положила овса, что был в торбе. Там его ещё много. Только… утром началась метель. Не уверена, что она закончится сегодня.

Говоря это, она сняла с огня котелок и поставила на огонь другой, поменьше, который был в седельных сумках.

– Сколько я спал?

– Уже вечер следующего дня.

Долго. Гленна повернулась к нему спиной, как-то странно повела плечами, вздохнула, словно собиралась нырнуть под воду и подошла.

– Я хочу проверить раны.

Заметив на её щеках лёгкий румянец, Кома усмехнулся.

– Не стоит. Завтра я буду в порядке.

Нахмурилась. Брови свела, но не стала морщить носик или поджимать губы.

– Завтра так завтра, ― он расслабился, но тут же подумал, что ослышался. ― А сейчас я хочу проверить. Ночью у вас был жар. К тому же следует сменить повязки.

Она так решительно подошла и отбросила в сторону одеяло, что он даже не нашёлся с возражением. От Гленны пахло супом, снегом и осенью. Кома всегда любил осень ― спокойную,