Заповедный тупик - Катерина Крутова

– А что стало с твоим гитаристом?

– Его семью тоже перевели, куда-то на Дальний Восток. Мы пытались общаться в Сети, но очень скоро все скатилось до кратких поздравлений с праздниками.

– Жалеешь? – Тони остановился и серьезно посмотрел на спутницу.

– О чем? – с искренним недоумением спросила Александра. – Мне было четырнадцать лет. Мы все в этом возрасте категоричные максималисты. Сразу по приезде я стащила бабкины папиросы, уселась на огромном подоконнике в ее комнате и, давясь кашлем, пыталась курить, выдыхая в форточку. Было жутко мерзко, но я не сдавалась. Помню, как курю и рыдаю, то ли от едкого дыма, то ли от жалости к себе и извечного чувства непонятости, свойственного подросткам. И тут открывается дверь и входит бабушка. Мне хотелось в окно выпрыгнуть, думала, она начнет ругаться из-за курения. А она села рядом, вытащила мундштук, у нее был такой длинный лакированный, говорила, что фамильный, еще дореволюционный, вставила в него папиросу и подожгла. Мы сидели молча. Она курила, а я все ждала головомойки, но не выдержала и выложила ей все: и про родителей, и про парня, и про вселенскую скорбь в душе. Она тогда рассмеялась и сказала: «Это только первый, их еще столько будет – до Москвы раком не переставишь».

– По-мужски, – усмехнулся Антон и сильнее сжал Сашины пальцы. – А что с твоими родителями, не скучаешь?

Алекс пожала плечами:

– Мы никогда не жили вместе, только рядом. Они уже несколько лет как осели в Краснодарском крае. Сбылась мамина мечта – море, солнце, вино и фрукты. Я до сих пор там не была. Мы вообще не виделись года два. С бабушкиных похорон… – добавила она тихо и замолчала. И пошла дальше. Антону пришлось поспешить следом, чтобы не выпустить руку, чуть подрагивающую в кармане его куртки. – Я сдала комнату в коммуналке вместе со всеми воспоминаниями и сбежала подальше от людей. Район, где сейчас живу, очень тихий. У меня балкон выходит прямо на парк.

– Белок можешь приманивать, – попытался пошутить Тони, но Саша только рассеянно кивнула, погруженная в память о далеком прошлом. – Для сбежавшей от людей ты выбрала очень публичную работу, – заметил парень и тут же чуть не прикусил язык: «Действительно, давненько мы не говорили о работе! Молодец, Куликов, поддержал беседу!»

– Разве? – Алекс невесело улыбнулась. – Значит, я неплохо замаскировала свою социофобию.

Они шли рядом, соприкасаясь рукавами, отдавая теплое дыхание все еще шумному, никогда не спящему центральному проспекту Северной столицы. Молчание затягивалось, но сплетенные пальцы вели свой безмолвный диалог. Антон стиснул Сашину ладонь, а та в ответ впилась ногтями в его шершавую кожу. Он ослабил хватку и резко остановился. Алекс была вынуждена замереть рядом. Она удивленно изогнула бровь и уставилась в зеленые глаза.

– Знаешь, что я хочу делать весь вечер? – Хриплый тихий голос Тони завораживал, обволакивал мягкой ватой, заглушая шум вечернего города.

– Знаю, – едва слышно ответила она.

И Антон притянул ее к себе, обхватил за талию и поцеловал. Мягкие губы настойчиво требовали ответа. Жажда этой близости заставила Александру позвонить оператору поздним вечером. День, проведенный вдали от Куликова, ощущался как неполноценный, поблекший, точно из яркого фонарика вытащили батарейку. Что-то живое, трепещущее зародилось между ними в короткой командировке, и чувство это отвлекало, прокрадывалось в рабочие мысли, провоцировало всегда сдержанную Алекс на необдуманные поступки. Поцелуй обжигал, обращая в пепел сомнения. Саша поддалась, открылась навстречу, ощущая солодовый привкус, горячую жажду продолжения в каждом движении и обещание большего наслаждения, разливающееся внизу живота.

– Нашли место и время! – недовольно буркнула над самым ухом пожилая женщина и недружелюбно толкнула Алекс в бок.

– Место – здесь, время – сейчас, – не отрываясь от податливых губ, заметил Антон и, запустив ладонь в растрепанные Сашины волосы, углубил поцелуй до предела.

«На нас же смотрят! Что я творю?!» Смятение и ужас бушевали в сознании Александры, но похоти и страсти, танцующим на кончиках языков, были чужды смущение и комплексы.

Внезапно Куликов разомкнул объятия и бегом потащил ее к метро:

– Пять минут до закрытия! Не белые ночи, чтобы на мосты любоваться!

Запыхавшиеся, они успели миновать турникеты и влететь на убегающий вниз эскалатор. Стоя на ступеньку выше, Алекс уткнулась носом в мягкие волнистые волосы и поразилась разнообразию оттенков рыжего. Шевелюра Антона переливалась всеми цветами огненного – от красной меди до золота яркого пламени. Мелкие капли питерской мороси притаились в изгибах кудрей, отсвечивая блеском самоцветов в свете скользящих навстречу фонарей. Девушка вздрогнула, когда губы Антона коснулись шеи. Напряглась, когда Куликов притянул ее вплотную, и покрылась мурашками, когда его ладони скользнули в расстегнутую куртку, пробрались под свитер и сжали спину в районе лопаток. Поцелуи становились настойчивее, зубы слегка прикусывали тонкую кожу, опускаясь ниже к ключицам, а руки поднимались вверх, оттягивали застежку лифчика, массировали, точно пересчитывая, позвонки. Саша таяла, вцепившись в широкие плечи Антона, жмурила глаза, вдыхая аромат его макушки, и мучительно нестерпимо хотела прошептать: «Поехали ко мне». Но слова не шли, забыв дорогу до гортани, растворившись в жарких ласках, превратившись в еле сдерживаемый стон.

– Дрожишь?

Неожиданный вопрос обжег мочку уха, и Алекс нехотя открыла глаза. Растрепанный раскрасневшийся Антон смотрел на нее с ироничным ожиданием.

– А, это… телефон в кармане вибрирует. – Она осторожно пошевелилась в тесном кольце рук Куликова, вытащила из недр куртки мобильный и задумчиво прочла сообщение. Выражение лица ее стремительно теряло томную мягкость, словно незримый художник внезапно решил добавить контраста в ее портрет. – Трындец. – Губы Алекс плотно сжались, а глаза вспыхнули раздраженной злостью. – Агентство спутало даты съемок, и завтра нас ждут на спа-процедуры. Что думаешь, соглашаться или настаивать на старых сроках?

– Я могу и завтра. Дэвид справится с отсмотром материала, невелика наука две кнопки нажимать. Дальше сама решай, но я бы требовал моральную компенсацию в виде номера люкс и личной массажистки.

Руки рыжего продолжили гладить спину Саши, но та уже погрузилась в рабочую переписку. Вынырнув из объятий, механически перепрыгнула две последние ступени и оказалась на платформе.

– Готово, – без особой радости констатировала она. – Актриса будет, а осветителем придется брать Гришаню. Никуда нам не скрыться от Мутного Глаза.

– Проект обретает пикантность.

– И теряет последний здравый смысл. Тогда в полдень стартуем от студии. Идет?

Куликов кивнул, и поток теплого воздуха взметнул огненные вихры, предвещая скорый приезд последнего поезда.

– Выспись. – Антон бережно поцеловал