В Рождество звезды светят ярче - Софи Жомен

лишний раз ранить родителей и Хлою. Из-за решения проявить выдержку угли гнева у нее внутри разгораются еще сильнее. Да, ее долг – сохранять спокойствие, но никто не заставит ее забыть очередное предательство сестры. Валерия в который раз унизила собственную дочь, сестру, родителей. Чаша терпения переполнена.

– Хлоя, нам пора, я могу опоздать!

Девочка все так же молча выходит из своей комнаты. Внизу их ждет машина Агаты.

У родителей Агата и Хлоя исполняют привычный ритуал. Валерия отсутствует. Их встречает мать, у нее опухли глаза, Агате кажется, что за одну ночь мать постарела на десяток лет. Роза обнимает внучку, и та убегает внутрь дома, даже не оглянувшись на тетку.

Агата близка к слезам, ей горько за племянницу, да и за себя тоже, но горечь уступает место злости.

– Валерия здесь? – резко спрашивает она у матери.

– Да. Но она еще спит…

– Скажите пожалуйста! Могла бы уже пробудиться!

– Хочешь, чтобы я ее разбудила?

– Нет, не надо, я увижу ее вечером, если повезет… Я побежала, mamma, боюсь опоздать. Спасибо за Хлою.

Она целует мать в щеку, прыгает в машину и срывается с места, заставив резко затормозить водителя сзади нее. Тот возмущенно сигналит, она опускает стекло и показывает ему средний палец. Это совершенно не в ее стиле и доказывает, в каких она растрепанных чувствах.

Жозефина уже ждет ее на рабочем месте.

– Патрон у себя? – спрашивает Агата, обходясь без вступлений.

Жозефина поднимает голову от своего компьютера и смотрит на начальницу, вскинув бровь.

– Доброе утро, Агата. Все в порядке, спасибо, что поинтересовалась. Нет, я еще его не видела.

Агата со стоном плюхается за свой стол, чувствуя, что слишком взвинчена.

– Прости, Жоз. Доброе утро, надеюсь, у тебя все хорошо.

К ассистентке немедленно возвращается хорошее настроение.

– Хлоя пришла в себя? Вчера она была такая грустная…

Агата кусает заусенец у себя на указательном пальце. Вообще-то у нее нет такой привычки, она забыла, когда последний раз так делала.

– Я отвезла ее к моим родителям, но мы с ней даже словом не перекинулись.

– Понятно… Ты-то как?

– Я? Рву и мечу! Моя легкомысленная сестрица вчера в сотый раз унизила собственную дочь и сейчас заставляет горевать наших родителей, но Хлоя злится на меня, как будто я несу ответственность за ее мать. Что до родителей, то они устраивают пир горой, стоит ей опять у них объявиться, вместо того чтобы гнать ее в шею, они совершенно не учитывают всего того, что я делаю, чем жертвую уже пять лет ради их внучки… Ты спрашиваешь, как мои дела? Вот и ответ.

Слезы, которые она сдерживала с раннего утра, наконец-то брызжут из глаз, и она не старается их унять. Жозефина хватает коробку бумажных платков и подскакивает к своей начальнице, от которой никогда еще не слыхала таких ругательств, какими та сейчас сыплет. Агата сама не своя.

– Извини, Агата, но, по-моему, родители вовсе не преуменьшают всего того, что ты делаешь для Хлои. Просто Валерия – тоже их дочь. Когда заходит речь о детях, от родителей нельзя требовать логики. Что до нее, то ты сама говорила, что она нездорова.

Агата хватает из коробки платок и высмаркивается со слоновьим изяществом.

– Плевать я хотела на ее нездоровье! На шизофрению, на биполярку! Ладно, ладно… Но сколько можно обещать выздороветь, клясться и сразу забывать свои клятвы, мне это все осточертело, вот где у меня это все! Болезнь не требует прощения, это ошибки можно и нужно прощать при условии, что человек старается исправиться. Но где там, какие там старания!

Несколько секунд она молчит, спохватившись, что никогда еще не позволяла себе такой откровенности с ассистенткой, потом тихо продолжает:

– Хуже всего то, что в глубине души я корю себя за такие мысли о ней. Если разобраться, то ужасная эгоистка – я сама.

Жозефина вскакивает, как будто подброшенная пружиной, с решительным видом хватает сумочку Агаты и вытряхивает из нее телефон.

– Что ты делаешь, Жоз?!

Ассистентка протягивает ей телефон и безапелляционно заявляет:

– Пора проверить состояние запасов на следующую неделю. Я запираюсь в кладовой, а тем временем ты звонишь сестре и вы с ней раз и навсегда все выясняете. Нельзя, чтобы ты бесконечно металась между злостью и своей виной. Эти чувства до добра не доводят. Вам надо объясниться, и чем скорее, тем лучше.

Агата в панике смотрит на свой телефон.

– Я даже не знаю, ответит ли она…

– И не узнаешь, пока не позвонишь. Или ты хочешь, чтобы вся эта ситуация и дальше портила тебе жизнь? Выговорись, Агата, выговорись и иди дальше, ты этого заслуживаешь, черт возьми! Значит, так: меня не будет ровно час. Хочу, вернувшись, найти тебя успокоившейся или хотя бы снявшей груз с души.

Не дожидаясь новых проволочек своей начальницы, она разворачивается и покидает кабинет. Агата сидит растерянная. Никогда еще Жозефина не разговаривала с ней в таком тоне. Что ж, она права. Дальше так нельзя, эта тяжесть грозит ее придавить. Она набирает номер Валерии и ждет, что включится, как водится, автоответчик. Но сестра, как ни странно, отвечает на звонок.

– Привет, сестренка, как делишки?

Агата сражена энтузиазмом, звучащим на другом конце линии, но решает ему не поддаваться.

– Скажи, что ты учудила вчера вечером?

– Как это что я учудила?

– Мы с Хлоей ждали тебя весь вечер. Ты обещала дочери, что приедешь, кроме того, ты должна была нас забрать.

– Ты про праздник у тебя на работе? Извини, я случайно встретила старого знакомого, когда занималась после обеда покупками. Ну, поговорили, выпили по рюмочке, зашли заморить червячка, сама знаешь, как это бывает…

Агату душит негодование.

– Старый знакомый? Тебя ждала встреча с нами. С твоей дочерью. Она была на елке. Ты ей обещала! Ты хоть знаешь, что это такое – что-то обещать своему ребенку?

– Ладно, ладно, проехали, нечего раздувать из этого целую проблему.

– Ушам своим не верю!

– Не смей меня отчитывать, я уже не в том возрасте.

– Что? Ты мне запрещаешь? Кто годами занимается твоей дочерью? Кто ее утешает в дни рождения, когда мама забывает ей позвонить? Кто ее воспитывает, кто старается восполнить все то, что ей недодано, начиная с любви ее ветренной мамаши? Так что да, я смею и мне нет дела до твоего мнения.

На том конце молчание. Агата понимает, что зашла слишком далеко, но не чувствует себя виноватой. Жозефина оказалась права, выговориться полезно.

В конце концов Валерия отвечает неожиданно спокойно:

– Я прекрасно сознаю, как много ты делаешь