Огонь в его душе - Руби Диксон

ему, даже когда он снова гладит меня по волосам. Я изо всех сил стараюсь не поморщиться и продолжаю. — Типа, мы собираемся вернуться в Форт-Шривпорт? Или мы собираемся остаться здесь? Потому что, если мы собираемся остаться здесь на некоторое время, нам понадобится больше постельного белья или место, где можно принять ванну.

— Ванна? — Он наклоняет голову и встает на ноги, притягивая меня к себе. — Ванная комната? Да?

— Э -э, не совсем. — Я неловко похлопываю его по плечу. — Ванна — это мытье. — Я жестом показываю, что мою волосы, затем руки. — Мытье. И еще одежду. На самом деле, нам нужно много чего. Пока это нормально, но это не очень хорошее долгосрочное убежище.

Он делает паузу, изучая мое лицо.

— Гвен, говори. — Он постукивает пальцем по губам и качает головой. — Н ет.

Я знаю, что это значит. Я даю ему слишком много сразу. Он этого не понимает. Я снова глажу его по руке, потому что прикасаться к нему приятно. На самом деле я часто прикасаюсь к нему. Любой предлог, чтобы сделать это, и я буду прикасаться к нему по нескольку раз в день. Я знаю, что делаю это, и мне следует остановиться, но… Я не могу. Взволнованная осознанием этого, я отстраняюсь.

— П рости. Ты делаешь все, что в твоих силах, а я швыряю в тебя кухонной раковиной. Давай начнем с малого.

— Гвен, ванной комнаты нет?

— Нет. — Я морщусь, потому что я худший учитель в мире. — Я…

Я умолкаю, потому что глаза Ваана немедленно становятся черными — сигнал о том, что его настроение изменилось и что -то не так. Я узнаю, что черные глаза — это плохо, золотистые — это счастье, а темно -янтарные означают веселые времена. Они переключаются между цветами, обычно, когда он в плохом настроении, и тогда их труднее интерпретировать, но черный — это плохо, плохо, плохо. Долю секунды спустя он застывает, обнажая клыки, а затем в комнату врывается огромное золотистое тело Ваана. Полки разлетаются в стороны, я падаю назад, а затем крыша рушится, когда мой дракон выбрасывается прямо из здания.

Крыша рушится вокруг меня, куски штукатурки и потолочной плитки падают вниз среди обломков полок. Я кашляю, машу рукой перед лицом и морщусь от возвращающейся вспышки боли.

— Ваан?

Ответа нет. Дракон исчез. Я смотрю на теперь уже разрушенную крышу, ожидая увидеть, собирается ли он вернуться, но все тихо.

Ну… черт. Что, черт возьми, только что произошло? Я пробираюсь сквозь завалы, немного удивленная , что ничего из этого не обрушилось на меня и не расплющило. Возможно, сила инерции Ваана заставила его вылететь наружу, а не внутрь. Я оглядываюсь вокруг на разрушения, и в этот момент сломанный лист гипсокартона падает на землю. Может быть, и нет. Я встряхиваю волосами, чтобы очистить их от большей части пыли, а затем выхожу на улицу. Легкий ветерок обдувает меня, охлаждая кожу, когда я оглядываюсь по сторонам в поисках огромного золотистого тела в воздухе.

Ваана нетрудно найти, хотя он и не в воздухе. Он на земле, через несколько парковочных мест, его внимание сосредоточено на чем -то коричневом, бьющемся о тротуар. Пока я наблюдаю, он прижимает его одной большой когтистой передней лапой, рассматривает, а затем наклоняется и зажимает в челюстях.

Я вздрагиваю. Кажется, я вижу ужин в действии. Меня беспокоит не столько охота, сколько осознание того, что Ваан с течением времени не становится менее сумасшедшим. Он только что разрушил наше убежище из -за импульсивной охоты, и теперь нам придется искать другое место для ночлега. Более того, его действия заставляют меня понять, что я не могу вернуться в Форт-Шривпорт. Не с ним. Не тогда, когда он мог сойти с ума одним щелчком выключателя и уничтожить здание — или людей — даже не задумываясь об этом.

Он просто ничего не помнит. Ничего не запоминается.

Я знала это, и все же… Я удивлена тем, насколько болезненно опустошенной я себя чувствую. Это не вина Ваана. Он такой, какой он есть. Я просто хочу, чтобы…

Я похоронила эти мысли, когда он поднимает голову, коричневая шкура свисает с его челюсти. Олень, может быть? Он наполовину трепещет, наполовину шагает обратно ко мне, преодолевая расстояние в две парковки за считанные мгновения. Затем он опускает голову и выплевывает еду на землю передо мной. Он потирает челюсть одной ногой, как будто обижен, затем отступает назад, наблюдая за мной.

Требуется мгновение, чтобы до меня дошло, что он принес это мне.

Требуется еще мгновение, чтобы до меня дошло, что это не олень.

Комок на земле передо мной мокрый от драконьей слюны, побывавшей во рту Ваана, но я не вижу тонких оленьих ног и шкуры. Я вижу коричневую ткань и кожу, настолько грязную, что она потеряла все цвета, кроме цвета грязи. Я вижу грязные волосы и руку, покрытую синяками и старыми шрамами.

Это Мара.

— О боже, — шепчу я вслух. В конце концов, она не поехала в Форт-Шривпорт. Она вернулась, и Ваан съел ее. Я прижимаю пальцы ко рту, сдерживая желчь. Когда у него потемнело в глазах, я и представить себе не могла…

Дракон переступает с ноги на ногу, придвигаясь ближе. Он поднимает переднюю лапу, и на мгновение мне кажется, что он собирается схватить меня. Вместо этого одна чешуйчатая массивная лапа нежно гладит меня по волосам. Гладит меня. Когти обхватывают практически все мое лицо, но он никогда не дотрагивается ими до меня. Он просто осторожно гладит меня по волосам и наблюдает за моим лицом, его глаза блестят от эмоций. Как будто он чего -то ждет.

Когда грязный, покрытый слюнями холмик начинает хныкать, я понимаю, чего он ждет.

Мара жива… и он привел ее ко мне.

Глава 21

ГВЕН

Я отталкиваю когти Ваана в сторону и мчусь к ней.

— Т ы в порядке?

Мара не отвечает. Она просто дрожит на месте, совершенно безмолвная. Ее глаза пустые и пристально смотрят, но они открыты.

— Где у тебя болит? — спрашиваю я, проводя ладонями по ее рукам и игнорируя боль, пронзающую мои. — Куда он тебя укусил?

— Н -не укусил, — выдавливает Мара, задыхаясь от страха. Она сворачивается в крошечный комочек и прижимает ноги к груди, самый жалкий человек, которого