Интермеццо Лина - Рита Трофимова

языки адского пламени и звериные оскалы. Для лучшего обозрения она приволокла из столовой высокий барный стул и залезла на него, наблюдая сверху за стараниями парнишки. Иногда Лина не сдерживалась и вставляла, как ей казалось, дельные замечания — фантазия её не на шутку разгулялась.

— А это вообще не твоё дело! — бесился Пашка. Он до сих пор недолюбливал девочку и при каждом удобном случае цеплялся к ней.

Фил, сосредоточенный на рисунках, делал вид, что нападки друга на девчонку ему вовсе не интересны. Однако иногда он посмеивался над туповатыми репликами Пашки.

— Все эти рисунки и символы имеют значение, сделайте свою эмблему, — с азартом говорила Лина. — Например, нарисуйте первые буквы имён игроков, вплетите их в орнамент, будет красиво. Зачем вам боги войны и смерти, это не так безобидно, вы можете навлечь на себя их гнев…

— Откуда тебе знать такое, выдумщица⁈ — заводился Пашка.

— Я знаю, читала, и мама мне рассказывала, всё имеет свой смысл. — Лина осеклась под насмешливым взглядом парнишки.

— Мы сами решим, как лучше, — заносчиво ответил тот, — и вообще, если кто из пацанов узнает, что ты нам советуешь — на смех поднимут.

— Это почему же? — возмутилась девочка.

— Да потому что ты малявка, у тебя вон ещё ноги со стула свисают, — съязвил Пашка, и Лина задохнулась от возмущения и обиды. С тех пор как она поселилась в семье Полянских, парнишка как с цепи сорвался, донимал её при каждом удобном случае и невероятно бесил.

— А у тебя… а у тебя, — вспыхнула Лина, — у тебя они под столом не умещаются! — Девочка тут же смутилась — слова как-то сами внезапно выпорхнули.

Фил тут же захохотал, а Пашка заткнулся и побагровел. Дядя Эдик, недавно вошедший в гостиную и ставший случайным свидетелем словесной перепалки, иронично усмехнулся:

— Осторожно, ребятки! Это — Альтман!..

После обеда Пашка утащил Филиппа на улицу. Мальчики разрабатывали стратегию будущей игры, а потому много времени проводили на площадке. В распахнутые окна гостиной влетали возмущённые возгласы, крики и смех ребят. Лина старалась не отвлекаться — «Маленький принц» Экзюпери уже который день оставался недочитанным, но уличный шум привлекал её больше, чем сказочные похождения героя. Взгляд так и тянулся к окну. Лина откидывала книгу и вставала у занавеса.

— Хочешь к ним, Линочка? — Тётя Марина приобняла ей за плечи и улыбнулась.

— Нет, я обещала маме дочитать «Маленького принца», — без сожаления ответила она, — да и, кроме Филиппа и Пашки, я там никого не знаю — не к мальчикам же мне идти.

— А как же та девочка?

Лина проследила за взглядом тёти Марины и задохнулась от возмущения — бывшая подруга крутилась возле Филиппа, жестикулируя и пританцовывая. Несколько девчонок кучковались в сторонке и заговорщически перешёптывались. И как она могла не заметить Юльку⁈

— Нет, мне надо читать, — упрямо сказала девочка, отчего-то в душе её всколыхнулась обида. Она отошла от окна и, подхватив книгу, уткнулась в неё с особым усердием.

Тётя Марина грустно вздохнула и вернулась к своим делам.

Дядя Эдик задерживался. После обеда он уехал в клинику, и женщина с нетерпением ждала его возвращения. Ужин остывал на плите.

Ближе к восьми вечера в дом влетел возбуждённый Филипп. Вид у него был взъерошенный и помятый, футболка выпачкана в грязи.

— Сынок! — Тётя Марина всплеснула руками. — Что с тобой, мальчик мой? Ты подрался?

— Отстань, — огрызнулся парнишка и направился в ванную.

Тётя Марина кинулась следом, но тот с силой захлопнул перед ней дверь.

Женщина вздрогнула и отступила на шаг.

— Филипп, пожалуйста, открой, — взмолилась она и подёргала ручку, — я помогу тебе, впусти меня.

— Да отвали, — громко прокричал он, и тётя Марина, украдкой смахнув слезу, вернулась в гостиную.

— Тётя Мариночка, пожалуйста, не плачьте. — Лина устремилась к ней навстречу и нежно обняла.

— Я не плачу, Линочка, не плачу. — Женщина промокнула слёзы салфеткой и прижала девочку к себе. — Просто испугалась за Филиппа.

Вскоре вернулся дядя Эдик, и вся семья собралась за столом. Тётя Марина не подавала вида, что встревожена, шутила и улыбалась, но глаза оставались грустными, а улыбка выходила вымученной и жалкой.

Филипп ел без всякого аппетита, ковырялся вилкой в тарелке и молчал. Напряжённость тёти Марины и хмурый вид сына не остались незамеченными. Дядя Эдик потянулся к жене и, накрыв её ладонь своей, едва заметно сжал пальцы. Этот утешительный жест показался Лине настолько интимным, что девочка вспыхнула и поспешила отвести взгляд.

— Я надеюсь, моё вмешательство не нужно? — обратился он к Филиппу.

— Сам разберусь, — пробурчал парнишка.

— Разберёшься, не сомневаюсь, но если ты снова грубил матери…

— Нет-нет, всё хорошо, — заволновалась тётя Марина, взгляд её метался от мужа к сыну, — просто я немного устала.

Разговор не клеился. Во время ужина парнишка не проронил и слова и, казалось, только и ждал момента, чтобы выскочить из-за стола. Он украдкой поглядывал на отца, внимание которого переключилось на экран телевизора. Наконец тётя Марина поднялась и потянулась к пустым тарелкам.

— Филипп, Лина, ступайте наверх, я сама приберусь. — Женщина слегка улыбнулась, будто извиняясь за какой-то проступок. — Ступайте, дети…

Лина едва поспевала за Филиппом. Он стремительно взлетел по лестнице, перешагивая через две ступеньки. На площадке второго этажа девочка нагнала его у самой двери комнаты и, с прищуром уставившись на парнишку, преградила путь.

— Ну, что тебе? — рявкнул он.

— Зачем ты так с тётей Мариночкой? — возмутилась Лина, губы её сжались в твёрдую линию, брови сошлись на переносице — в этот момент она походила на маму Марту.

— Не твоё дело! — раздражённо ответил Фил.

— Может, и не моё, но ты не прав!

— Прав не прав, не лезь — и всё!

— Но тётя Мариночка расстраивается из-за тебя.

— Да мне пофиг, поняла?

— Зато мне не пофиг!

— Отвали уже, иди читай свои сказочки!

— Ты…

Лина не успела договорить. Филипп легко отодвинул её в сторону и, шагнув в свою комнату, с грохотом захлопнул дверь. От бессилия она хватала ртом воздух, однако, вскоре смирившись с ситуацией, отправилась в гостевую.

* * *

Сон очень долго не приходил к ней. Мысли роились в голове, словно потревоженные