Пшеничная вдова - Данила Скит

полетел вниз. Лютый лениво приоткрыл глаза, раздумывая, стоит ли ему нарушать привычное течение вещей. Герда неистово залаяла, на нее тут же прикрикнул псарь. Пес закрыл глаза, решив, что этого достаточно.

– Если так дело пойдет, ночами придется по округе озираться, – посетовал Беккет, взглянув в небо, – В Глаэкоре кругом снега, там и ночью хорошо видать. Кто знает, что ждет нас на дороге? Этот край не внушает мне доверия. Хотя ночью бывает хорошо, но днем все равно жарко. И так и эдак – все никак. Нет здесь золотой середины. Нет.

– Уж лучше бы так, а не эдак. Что-то мне подсказывает, что всё-таки эдак… – бывалым тоном ответил Юстас, поправив светло-оранжевый берет с огромным пером, – Хорошо если ты прав, Беккет, и на нашем пути будут пролегать только города. Уж больно королева у нас… своенравна… не даром… – тут Юстас осекся, предположив, что рассказы о порке рыженьких королем смахивает на государственную измену.

– А не проверить ли тебе карету, Юстас? – послышался грозный голос Реборна, аккурат над дрогнувшим пером оранжевой шапки.

– Дык все уже по второму разу проверено, Ваше Величество, – сощурил правый глаз Юстас – тот, что был самым хитрым, гадая, слышал ли хозяин больше положенного.

Реборн ничего не ответил, только стальные подковы черного, как смоль, коня зацокали дальше по мостовой.

– Жива… жива! – стремительной волной хлестнуло по головам. Заплясали в воздухе руки. Полетели монеты. Под приветственные крики и радостную жадность прибыла королева.

– А я говорил тебе, балда! – выкрикнул кто-то очень громко, а потом послышался смачный шлепок. Наверняка, пострадала чья-то лысина.

– Нельзя вам столько спать, – сказал Реборн, встретившись с королевой. Он спешился, – Только вас разве добудишься? Утром вы похожи на умотанного после охоты хорька. Походная одежда? Платье попышнее было бы более уместным.

Исбэль облачилась в темно-зеленые штаны, такого же цвета жилет и высокие, хорошо зашнурованные ботинки темно-коричневого цвета. Светлая рубашка под жилетом оканчивалась широкими рукавами-воланами. Пышная юбка пышно торчала сзади, не прикрывая спереди ног и служила исключительно для соблюдения приличий, со спины струился рубиновый плащ. Волосы Исбэль были заплетены в длинную косу и сброшены на плечо.

В Глаэкоре некоторые женщины одевали мужескую одежду на ритуальную лесную охоту, особенно в дни совершеннолетия и накануне свадьбы. Убить зверя до рождения первенца считалось хорошим знаком и благословлением богов. Сила зверя переходила в дитя, даруя не только крепкое здоровье, но и мужеский пол. Жена лорда Торелли до рождения сыновей убила трех вепрей. А перед рождением дочерей двух оленей и одного медведя. Когда родились дочери, лорд Торелли уже знал, что придется ему не сладко – видать, звериный дух ушел в дурной женский характер. Он всегда был прозорлив, в этот раз в особенности. Однако, Реборн не замечал, чтобы в Теллостосе женщины увлекались охотой. Да и в походе они вряд ли будут устраивать длительные звериные травли.

– Платье попышнее? Для леди во время праздника или прогулки по улицам – возможно, но не для пшеничной вдовы. Люди голодны. Вычурная роскошь вызывает у них только злость. Они никогда не говорят вслух, но я всегда вижу это в их глазах, – Исбэль спрыгнула с коня, как только Реборн взял его за поводья, – Обычно я езжу перед первой капелью. Дороги в это время еще чисты, тогда я одеваю платье, но всегда стараюсь выбрать поскромнее. Но сейчас весна поздняя, война оборвала мой поход в самом разгаре, – Исбэль взглянула Реборну прямо в глаза и почти поджала губы, – Скоро пойдут первые дожди, на дорогах начнется весенняя распутица. У меня не будет возможности менять юбки каждый раз, когда я оказываюсь на земле. Грязь прилипает и тянет вниз.

– Я так понимаю, от кареты вы тоже отказываетесь? – Реборн понял это, взглянув на ее коня.

– Она застрянет после первого же ливня. И без того придется без конца останавливаться, чтобы вытащить повозки, а они застрянут не раз, и не два. Если придется возиться еще и с каретой, то наш поход затянется надолго. Только если ваш отец не согласен подождать… – добродушно улыбнулась Исбэль, пытаясь скрыть свое волнение, но получалось это у нее плохо, – Король Бернад выбрал не лучшее время для похода

– Он выбрал то время, которое требуют обстоятельства. А вам бы не стоило подвергать сомнению решения короля, – сдвинув лохматые брови, строго сказал он, – Мои решения, – Реборн еще раз взглянул на рыжего коня с большим белым пятном на лбу и прекрасной струящейся гривой. Он был красив, но Реборн оценивал вовсе не по внешнему виду, – У вас неподходящий конь, – жеребец Исбэль был крепок и вынослив, но сильно смахивал на тяглового, – Вам стоило подобрать себе менее широкого в боках. На таком будут уставать ноги и спина.

– Почему же?

– Потому что вы худая и маленькая. И ноги у вас короткие по сравнению с его пузом, – ответил Реборн, подумав, что Исбэль больше бы подошла племенная кобылка изабелловой масти, что кормится в его конюшнях. Изящная, тонконогая и быстрая, словно ветер, – И стремена сделаны очень высоко. Кто у вас конюх?

– Вы его убили.

– Мы подберем вам нового коня.

– Не нужно, я всегда езжу на Персике, – ответила Исбэль, ласково погладив шею коня. Тот фыркнул, посмотрев на ее ладонь, когда та ее отняла. Персик почуял запах яблок и ждал угощения. Девушка раздумывала, действительно ли у нее такие короткие ноги, ведь это была сущая ложь – служанки всегда говорили ей, натирая в помывочной, что ноги ее длинные, как хвост у русалки.

На мгновение Реборна посетило раздражение, в последнее время приходившее к нему довольно часто. Если королева того хочет – пусть едет на этом коне. А когда устанет и выбьется из сил, хорошенько подумает над своими решениями.

– Как пожелаете, – неожиданно согласился Реборн, удивив Исбэль. Выглядел он как всегда страшно и она была готова поклясться, что он затолкает ее в карету, – Но я не стану останавливать обоз по несколько раз на дню, чтобы королева отдохнула. Если устанете, вам придется ехать в телеге.

– Хорошо, – не менее быстро согласилась Исбэль, – Я всегда так делаю.

«Должно быть, она шутит, – подумал Реборн, – Надумала насмехаться надо мной? Какое немощное имя у этого коня».

Среди восторженной суматохи послышался отчаянный лай Герды, порывавшейся выскочить вперед. Лютый нахмурился, недовольный резкими звуками над его спящим ухом.

– Герда, сидеть! – прикрикнул на нее Реборн, сука села и мгновенно затихла, послушав своего хозяина. Из глотки ее вырывалось лишь приглушенное, сдержанное рычание, – Эй! Что там?!

Стражники оттесняли девочку в желтом платье и белом чепце.