Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Вот это… вот как это… Да что ж такое-то! Опять я в блудняк вписался! Дайте мне кто-нибудь затрещину! И покрепче! Покрепче!

В полной растерянности распрощавшись с Вольфрамом, я, ведомый под руку Максимилианом, вышел из кабинета Главы Совета.

— Domine Maximilianus, curricula et methodos docendi scribere nescio,(Господин Максимилиан, я не знаю как писать учебные планы и методик преподавания я тоже не знаю), — жалобно блеял я, пока мы с искусником шли гулкими пустынными переходами к бальному залу.

— Suus 'okay, Aliquam Ulrich, suus' okay, ego auxiliatus sum tibi. In omnibus meis annis docendi ad Scholam, ego tantum exaggeratus. Ego cogitavi iactare eam, sed vides, factum est in manus manus! (Ничего, оме Ульрих, ничего, я вам помогу. За все годы преподавания в Схоле у меня столько всего накопилось. Думал, уж выбросить, а вот видите, пригодилось!)

— Sed nihil omnino scio! Et usquam, nullam habeo educationem! Tiro: certissime! (Но я совсем ничего не знаю! И вообще, у меня образования нет! Для преподавателя точно!) — паника и страх накатили на меня.

— Aliquam Ultrices.. O factum bene! quid est? Tu es mentis! «Pas de panique! (Оме Ульрих… ну же, соберитесь! Вы же менталист! А так паникуете!)

Да, действительно… Что это я?

— Exspecta minutum, Dominus Maximilianus, minutum expecta… (Погодите, господин Максимилиан, погодите…), — я остановился в пустом коридоре, приложил разгорячённую голову к прохладной стене.

Видимо, весь разговор, державший меня в напряжении, дал себя знать. Инициатива поимела инициатора. Классический случай. Тебе не нравится то, что на демонов не обращают внимания — получи! Будешь на острие обучения и разработки тактики войны с ними!

И тридцать гульденов в час, отжатые у ректора, хоть и греют душу, но сейчас кажутся совсем не равноценной платой за суету и хлопоты, связанные с обучением старшекурсников…

Хотя…

О! А там же эти трое повес будут! Это те, которые к моему Эльфи попытались подкатить. Так-так… Я мысленно потёр руки (мысленно щёлкнул хвостом!). Не-е-ет, ребятушки, не ждите от меня лёгкой жизни, не ждите…

Хищно оскалившись, я повернулся к Максимилиану:

— Veni, dominus Maximilianus, veni! Ego denique! Dicis igitur te habere materiam emendatiorem? (Пойдёмте, господин Максимилиан, пойдёмте! Я в порядке! Так, вы говорите, у вас есть методический материал?)

Лисбет и Эльфи так и сидели в компании оме Элрика. Ничего страшного с ними за время моего отсутствия не случилось — перемывали кости присутствующим, разглядывая фланирующих по залу и танцующих альф и омег. Лица всех троих осветились радостью, когда я к ним подошёл.

— Оме Элрик, я забираю у вас этих господ, вы позволите? — чуть прищурившись (на самом деле это сложно, нужно во всех подробностях представлять насколько сдвигается картинка век, у нормальных людей это происходит рефлекторно), я слегка поклонился Элрику, разворачивая сферу эмпатии, а омеги с готовностью подскочили и попали в желанные пределы комфорта, — благодарю вас, оме Элрик, что присмотрели за оме Лисбетом и господином Эльфи…

Оме непринуждённо улыбнулся в ответ.

— Ох, оме Ульрих, — Лисбет вцепился в мою руку с одной сторòны, и сейчас заглядывал мне в лицо, — я едва дождался вас…

Мы неспешным шагом шли вдоль танцпола, Эльфи оттягивал вниз другую руку и шёл, привалившись головкой к моему плечу, мечтательно улыбаясь.

— И почему же, оме?

— Я… я… не знаю, оме, как сказать, но то, что я чувствую, находясь рядом с вами… это… так, — маленький целитель сбился, смущаясь.

— Оме Лисбет, поверьте, я очень рад, что вам со мной комфортно, — выдохнул я.

А вот так, да?

Я замолчал, копаясь в себе. Причина моего срыва после разговора с начальниками города и Схолы потихоньку становилась ясна. И натолкнул меня на неё Лисбет. Поддерживая сферу комфорта для троих сразу, да ещё и в атмосфере наполненной разнонаправленными эмоциями, я утомился. Нервное напряжение могущего стать острым разговора (а меч и баклер я не взял! Идиот!) вымотало окончательно (мне некуда бежать из Лирнесса!). Точка, поставленная ректором, заставила дёргаться и я запаниковал.

Наживую резал всяких уродов, кромсал демонов — и хоть бы хны! А тут…

— Уважаемый, — обратился я к распорядителю, — подскажите, где здесь туалет?

— Пожалуйте, оме, туалеты для оме в том коридоре…

После всех волнений и выпитого вина я почувствовал желание облегчиться.

Вошёл. Неяркий свет пары шариков. С одной сторòны филёнчатые лакированные дубовые двери к посадочным местам. Напротив — умывальники — в толстой плите полированного мрамора лунки раковин с блестящими брòнзовыми кранами и над ними во всю длину стены зеркало. Какой-то оме, быстрыми ловкими движениями поправлял макияж, покосившись взглядом серых глаз, кивнул, здороваясь. Я прошёл в дверь, заперся, нашарил в штанах своё невеликое достоинство. Потекло. Хлопнула дверь. Красившийся оме вышел. Но по каменному полу слышался стук каблучков. Двое. Вошли, продолжая разговор:

— Вы знаете, оме, мне он не понравился. Высокомерный, ростом как… я не знаю что… А супруг мой говорит, что ему очень даже ничего, кобель…

— А вы видели, оме, какой на его Личном Слуге костюмчик? Миленько… И эти кружавчики в разрезе, так… провокационно…

— Ах, ну, что вы говорите, выползли какие-то из глухой деревни, а все вокруг — ах, Ваша Светлость, Ваша Светлость… Вы бы видели, оме, как он чуть драку не устроил!

— Да вы что?

— Да, да, да! Я сам, вот этими самыми глазами видел! Эрнст Орлерн, мальчик из очень приличной семьи, искусник, Схолу заканчивает, супруг его отца мне троюродным братом приходится, подошёл к этому его Слуге и вежливо попробовал ангажировать на танец. Так вы бы видели, оме, что там стало! Этот дылда как развернётся! Я думал он Эрнста с разворота ударит! Зенки свои крокодильи вытаращил и говорит: я, говорит, вам, говорит, молодой человек, не давал позволенья с моим Личным Слугой танцевать! Бедный Эрнст побледнел даже! Так его этот маркиз перепугал! Я, говорит, сюзерен! И что хочу, то и со своим Слугой сотворю! А он, Слуга-то его, беременный говорят… Какой бессердечный! И я вам так скажу, оме…

Послышался шёпот.

— Да не может быть! — поражённо воскликнул второй.

— Да, оме, да! — убеждал первый, — и даже более того… — снова шёпот.

— Ох, вы скажете тоже, оме, даже в пот бросило! И это наши целители! Как вот после этого людям верить? Придёшь на приём, разденешься, а он…

— Угу! Можете мне верить, оме, именно так и было…

Здесь говорящий чуть помолчал, видимо поправляя макияж перед зеркалом. По камню умывальников звякнула замочками сумочка, раскатились мелкие побрякушки, что-то упало на пол.

— Ах, оме, как