Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Папа Йорга не был любимым супругом барòна, и погружённый в собственные переживания по поводу отношений со своим истинным, не замечал проблем Йорга. Единственный, с кем мальчик делился всем своим сокровенным, был его братик-омега — Кларамонд, Клар, такой же до невозможности прелестный мальчик, папой которого был тоже Кирс.

Периодически барòн вызывал к себе младшего сына-альфу, устраивал ему допросы, внимательно наблюдая, как тот себя ведёт, отслеживая жесты и мимику всё больше и больше становившиеся похожими на омежьи. Придравшись по какому-либо поводу, немилосердно порол сына специально для него купленной плетью, порой до крови полосуя кожу на спине и ягодицах. Клар, любивший брата, пытался вступаться на него, жаловался папе, но Кирс, пару раз получив от супруга внушение на грани побоев, замолчал.

Только в последнее время отец немного ослабил давление на сына, будучи увлечённым своим любовником. Но тем сильнее и суровее были его срывы на непутёвом сыне, служившем прямым укором новым сексуальным пристрастиям барòна.

Эстафету отца, в последнее время снизившего своё внимание к делам семьи, подхватил старший супруг барòна — Дагмар. Йоргу частенько доставалось от старшего супруга — пороть, он, конечно, не порол, но надрать уши — это запросто.

У Дагмара было трое детей, причём, старшим был как раз Лиутберт, альфа-наследник, двое сыновей-омег — Аделонд и Конрадайн пятнадцати и четырнадцати лет, уже было просватанные за дворян Тилории, оставались на шее родителя — война уничтожила и страну и женихов.

У Кирса было двое — Йорг и Кларамонд. Йоргу тринадцать, а Кларамонду десять.

Шуонхилд, самый младший из супругов барòна пока (на этом, скорее всего, всё) родил только омег — Волда и Габи четырёх и шести лет.

Дагмар, давно уже отставленный супругом от ложа, забирал власть всё больше и больше — хозяйство многочисленной семьи и все финансы были у него в руках. Властный характер омеги сказывался и на других супругах, и на детях, и на прислуге. И как-то так незаметно случилось, что Шуонхилд, а особенно после того как барòн обратил своё внимание на помощника, перекочевал в постель Дагмара, с которым у него установилась синхрòнизация. Кирс остался один. Он попробовал было переключить своё внимание на детей и, если с Кларамондом это в какой-то мере удалось сделать, то Йорг замкнулся в себе ещё больше, не доверяя папе, никак не защищавшему несчастного ребёнка от сурового отца, старшего супруга и издевающегося старшего брата.

Этой душной грозовой ночью, когда родители в полном составе отбыли на бал, Лиутберт, украв на кухне бутыль вина и договорившись со своими приятелями, сыновьями-альфами помощника посла Адольфа, бывшими ему ровесниками, не обращая внимания на шипение своих братьев-омег, после ужина запер Йорга в совместной спальне, а сам, пошатавшись по кафешантанам и попировав на стащенные у отца деньги, завалился пьяным и шумным с такими же приятелями в притихшую на ночь посольскую квартиру.

Заснувший было Йорг, был вытащен из кровати, длинная ночная рубашка, задранная на худом угловатом исполосованном ремнём отца теле, была завёрнута на голову и гогочущие альфы пустили подростка по кругу. Просившего его отпустить Йорга, подначками и обидными словами быстро довели до слёз, наскучив слушать его всхлипывания, насильно, удерживая руки и заставляя раскрыть рот как можно шире, напоили краденым вином, а затем, толкнув на кровать, приятели Лиутберта помочились на него:

— Педик украл вино, напился и обоссался! Ха!

— Завтра, недоделанный, отец тебя убьёт! — мстительно пообещал старший брат, который, пошатываясь от выпитого, вернулся из коридора, где закрывал двери за ушедшими молодыми балбесами — прислуга спала на первом этаже и безобразий не слышала.

Йорг с головой укрылся мокрым одеялом и только вздрагивал, слушая, как захмелевший брат ругается, разбрасывая по комнате стаскиваемую одежду.

Наконец, Лиутберт заснул, раскинув руки и захрапев на своей кровати с балдахином — Йоргу балдахина не полагалось.

Йорг выбрался из постели, перевернул и раскинул одеяло пошире — чтобы быстрее просохло — не факт, что ему сменят постель. Домашние, подумав, что у него энурез, посмеются, а потом Дагмар вполне может в отместку запретить прислуге менять вонючие тряпки.

Босым привидением, вздрагивая от ударов грома, Йорг пробрался в туалет и, как смог, подмылся, оставив пятно ещё сырой спермы на ночной рубашке напротив многострадальной попки. Застирывать бельё он не умел, а снять рубашку — значит спровоцировать голым телом брата на утреннее изнасилование. Такое уже было пару раз.

Развороченный альфовскими членами анус болел. Хорошо хоть крови не было. Многолетний секс с братом давно растянул детское отверстие, а Йорг приучил себя отключаться по время соития, безропотно ожидая оргазма насильника, во время которого Лиутберт, вцепившись крепкими пальцами в волосы брата, рычал сквозь зубы, кусал его в шею, а порой и бил кулаком между тонких птичьих лопаток.

В спальню мальчик не пошёл — нюхать алкогольные пары, пропитавшие душный ночной воздух охоты не было.

Прижмуривая глаза от вспышек молнии, Йорг острожно, чуть поскрипывая паркетом, пробрался в гостиную и, сжавшись в комочек, прикорнул на диване. Полежу пока тут, — подумалось ему, — до возвращения родителей.

Кларамонд, чутко прислушиваясь к происходящему в квартире, дождался ухода приятелей Лиутберта, встав и поправив одеяла разметавшимся во сне малышам — Волду и Габи с которыми он спал в одной комнате, осторожно выглянул из чуть приоткрытой двери своей спальни. Омега видел, как мелькнула тень брата, прокравшегося в туалет. Подождал ещё, Йорг не шёл. Тогда Клар решил поискать его в тёмной квартире. Ориентируясь по вспышкам молнии, на мгновение освещавшим белым безжизненным светом мебель и полированный паркет, омега, обходя гостиную, увидел брата сжавшегося на диване. Острая, как раскалённая спица, жалость прòнзила детское сердечко. Клар бросился на колени перед диваном, щекой прижался к взлохмаченной голове брата, молча грызшего в беззвучном плаче губы. От него попахивало. Алкоголем, мочой и спермой. Запах спермы Клар знал, а вот моча — это что-то новенькое. Братику почки отбили?

— Что? Опять? — едва слышно шепнул Клар — семейная жизнь и общение с Йоргом давно уже приучили его разговаривать с братом шёпотом.

Йорг не ответил, продолжая едва слышно шмыгать носом и выдыхать в сжатый кулачок горячий воздух.

— Ёрочка, пойдем, я помогу… — шепнул Клар, сам едва сдерживая слёзы, — пойдём, пойдём, хороший. Я знаю, что ты хороший…

Клар с затянувшимися слезами глазами, превращавшими свет молнии в расплывающиеся цветные звёздочки, гладил братика по голове, целовал в горячий лоб, уговаривал и изо всех невеликих сил пытался тянуть его в туалет.

Ёрочка, всё ещё