Божье око - Энса Ридс

— Я не особый любитель телевидения, но там был самый крошечный телевизор, который я когда-либо, блядь, видел. Размером с ноутбук, установленный в столовой, где заключенные обедали и смотрели телевизор по определенным дням, — непринужденно продолжил он, будто не пытался только что утопить меня.

Я всё еще пыталась отдышаться, глаза жгло от слез, пока я пыталась восстановить дыхание и успокоиться. Его слова казались одновременно далекими и кристально четкими.

— Я всегда держусь особняком, поэт, но итальянцы — мой народ. Поэтому каждую среду я присоединялся к ним за ужином. Я следил, чтобы это был лучший ужин в их жалкой, уебищной жизни, потому что только лучший итальянский шеф-повар мог им это обеспечить. Каждую среду в 19:30, мы смотрели ток-шоу под названием «Я выжил».

Я вцепилась в края ванны, молясь, чтобы он не повторил это снова, пока пыталась сдержать тошноту. Но я не успела даже закричать, как он снова погрузил меня под воду.

В этот раз отчаяние придало мне сил — я чувствовала, что слабею с каждым мгновением, и смерть где-то совсем рядом. Охваченная паникой, я вцепилась обеими руками в его ладонь, царапая кожу, пытаясь разжать железную хватку на шее. Я инстинктивно распахнула рот, но вместо воздуха в легкие хлынула вода. Она обжигала нос и горло, заполняя каждую щель, и нещадно жгла глаза.

Я отчаянно мотала головой, но только сильнее ударялась о дно керамической ванны, чувствуя, как сознание медленно ускользает, затуманенное болью и бессилием. Я боролась до последнего, пока тело не начало слабеть, а движения не стали совсем вялыми. Но в тот самый миг, когда я почти сдалась, он вытащил меня из воды.

Судорожно кашляя и давясь, я чувствовала, как горло разрывается от боли, а рвотные спазмы захлестывают всё тело. Как только его пальцы разжались, едва дыша, я рванулась к краю ванны, опираясь на трясущие руки. Меня вывернуло наизнанку — мутная вода смешивалась с алыми разводами крови, пачкая всё вокруг. Рыдания душили меня, сотрясая ослабшее тело, когда я попыталась вылезти из ванны. Но ноги подкосились, и я тяжело рухнула на холодный деревянный пол. Пальцы судорожно скользили в луже собственной рвоты, не находя опоры.

Силы покинули меня настолько, что я не могла произнести ни слова. Единственное, что мне оставалось — отчаянно хватать ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание.

— Ты слышала о передаче «Я выжил»? Она была моей любимой. Именно из-за нее я начал выходить из своей камеры и проводить время с остальными. В своих покоях я бы никогда не поставил гребаный телевизор — ненавижу, когда меня что-то отвлекает. Мне больше по душе тишина и долбаное спокойствие с чашкой чая, хорошей газетой или книгой. Я, блядь, человек старой закалки, но эта передача меня действительно зацепила. Столько удивительных историй…

Всё мое тело тряслось, словно от шока, и единственным желанием было оказаться как можно дальше от него. Его слова проходили мимо ушей. Я поняла, что никогда прежде он не говорил со мной так много, но сейчас мне было не до этого.

Из горла вырывались хриплые всхлипы, пока я в страхе цеплялась за деревянный пол, пытаясь ползти к двери на ослабевших, измученных руках.

— Одна история особенно запомнилась — настолько она впечатляющая, — продолжал он, ни разу не сдвинувшись со своего места.

Сидя у края ванны он не пытался остановить меня, пока я старалась уползти.

— Там была одна девушка, работавшая в колл-центре. Ее начальник когда-то пытался за ней ухаживать, но она вежливо ему отказала. Несмотря на это, они стали довольно близко общаться. И вот однажды этот начальник пригласил ее к себе домой — посмотреть на его новый мотоцикл. Девушка не придала этому особого значения. В одну из суббот, после похода по магазинам и визита к бабушке, она решила по пути домой заехать к нему и взглянуть на мотоцикл. Когда она приехала, он предложил ей пиво, она согласилась, и они пошли в гараж. Тот мужик жил практически в глуши, хотя поблизости и было несколько домов — просто дальше, чем обычно бывает. Надеюсь, ты внимательно слушаешь, поэт, это важно.

Он ненадолго замолчал, а я замерла в своей безнадежной попытке уползти, осознав, что продвинулась всего на метр.

— Так на чем же я остановился? Ах, да, гараж. Они заходят в гараж, и мотоцикл, конечно, там. Она восхищается крутым байком, все дела. Начальник просто наблюдает за ней, а потом снова пытается подкатить, спрашивает, не хочет ли она прокатиться, а она спрашивает: «На этой адской штуке?» На что он отвечает: «Я не о мотоцикле» и начинает объяснять, что считает ее сексуальной, и просто хочет трахнуться с ней, и что она, должно быть, тоже этого хочет, раз пришла к нему в шортах и майке. Девушка говорит ему: «Что с тобой, блядь, не так?», и бежит обратно в дом чтобы забрать свою сумку и свалить. Вот тут-то всё и становится интересным. Мужик возвращается в дом и заявляет, что она никуда не уйдет. И когда она оборачивается, чтобы показать ему средний палец, он стоит там с кувалдой в руках. Она сразу понимает — дела плохи, пытается его успокоить, отступая назад, но жизнь — не всегда сказка, и не всегда происходят вещи так, как нам хочется.

— Короче говоря, мужик набрасывается на нее с кувалдой, бьет ее снова и снова. Она пытается отползти, зовет на помощь, но к тому времени она уже была похожа на отбивную. Он избил ее кувалдой и оставил умирать посреди кукурузного поля.

Он замолчал, и я, почувствовав на себе его взгляд, застыла, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Я думал, она точно умерла — хрупкая женщина ростом метр шестьдесят, забитая кувалдой крупным деревенщиной, но нет, она выжила. Я подумал тогда «надо же, женщины... какие удивительные создания».

Он говорил так, будто это действительно поражало его, а затем прочистил горло и начал закатывать рукава.

— Кстати, прости за опоздание. Я бы поднялся раньше, если бы не пришлось развлекать гостей. Знаешь, поэт, внизу находятся врачи мирового класса, которых я нашел, пока ты была в бегах, специально для этого случая. Лучшие доктора, которых только можно нанять за деньги — они все сегодня здесь, и пробудут весь следующий месяц, — он поднялся, и в этот момент я увидела кувалду. Всё это время она стояла у ванны, скрытая от моих глаз. Он взял ее в руки